Дождь за окном был монотонным и настойчивым, словно сама природа пыталась отмыть город от дневной суеты и скверны. За стеклом, в идеально стерильном мире небоскреба «Бриллиантовой башни», царила иная реальность. Воздух был прохладен и свеж, кондиционер гудел едва слышной песней о комфорте и контроле. Леонардо Вальтера, генеральный директор компании «Вальтек Инновации», поправлял перед зеркалом идеальный узел галстука. Его пальцы, ухоженные и уверенные, скользили по шелку стоимостью в месячную аренду скромной квартиры где-то на окраине Милана. Его отражение — мужчина сорока двух лет с острым взглядом и безупречной стрижкой — было живым воплощением успеха, вырезанным из глянцевого журнала.
— Синьор Вальтера, — голос его помощницы, Элеоноры, был мягким, но чётким. — Японские партнёры уже в здании. Встреча начнётся через десять минут в зале «Аметист».
Леонардо кивнул, его губы тронула лёгкая, почти незаметная улыбка человека, привыкшего к тому, что мир лежит у его ног.
— Прекрасно, Элеонора. Сегодня мы подпишем контракт, который изменит правила игры. Двадцать миллионов евро — это лишь начало.
Его шаги по мягкому ковру коридора были быстрыми и твёрдыми. Он проходил мимо открытых дверей офисов, где его сотрудники склонились над мониторами, но их лица были для него просто размытыми пятнами, человеческим фоном его империи. Они были ресурсом, строчкой в бюджете, не более того.
В конференц-зале его ждала делегация из пяти японских бизнесменов. Их приветственные поклоны были отточены веками традиций.
— Добро пожаловать в «Вальтек», джентльмены, — произнёс Леонардо на английском, его итальянский акцент придавал словам особый шарм. — Сегодня мы становимся свидетелями рождения нового партнёрства.
Глава делегации, господин Судзуки, ответил учтивой улыбкой, не выражавшей ни единой настоящей эмоции.
— Мы с большим интересом изучаем ваше предложение, синьор Вальтера. Однако у нас остались некоторые вопросы, касающиеся архитектуры вашей нейросети.
Леонардо начал презентацию, полностью погрузившись в свой мир цифр и перспектив. Он не заметил, как через чёрный ход, предназначенный для обслуживающего персонала, в зал бесшумно вошла женщина. София Конти, тридцати восьми лет, была одета в простую серую униформу. Её каштановые волосы, когда-то густые и блестящие, были туго стянуты в хвост. В её тёмных, глубоких глазах таилась усталость, которая копилась месяцами, превращаясь в постоянную, тихую грусть. Всего пару часов назад она вышла из больницы, где её двенадцатилетняя дочь, Анна, боролась с тяжёлой болезнью. Каждая минута её жизни была расписана, каждый евро имел свой вес и значение.
Леонардо, желая блеснуть эрудицией и уважением к партнёрам, вставил в свою английскую речь фразу на японском. Он был абсолютно уверен, что произнёс: «Наша технология — это будущее».
София, стоявшая у двери с мусорным мешком в руках, замерла. Её сердце на мгновение остановилось. Произношение было ужасным, акцент — карикатурным, но куда страшнее был смысл. Фраза, слетевшая с его губ, была оскорбительной. Она означала нечто совершенно иное, нечто, что нельзя говорить людям, для которых честь и традиции — не пустые слова. Она увидела, как на долю секунды застыли, а затем изменились лица японских гостей. Ей захотелось подойти, шепнуть ему на ухо, поправить, предотвратить катастрофу. Но она вспомнила, кто она, а кто — он. Она была невидимкой, тенью, которая поддерживает чистоту в его блестящем мире.
Японцы переглянулись. Один из них, самый молодой, тихо что-то произнёс своему коллеге, и София уловила каждый звук: они сомневались не в технологии, а в человеке, который стоял перед ними.
— Нам потребуется дополнительное время для рассмотрения вашего предложения, — вежливо, но твёрдо заявил господин Судзуки, поднимаясь. — Мы свяжемся с вами в ближайшие дни.
Леонардо был ошеломлён. Он чувствовал, что сделка ускользает, как песок сквозь пальцы, и не понимал почему. Улыбка застыла на его лице, став неестественной маской.
Когда японцы покинули зал, а сотрудники компании начали расходиться, растерянные и притихшие, взгляд Леонардо упал на Софию. Она стояла в стороне, возле служебной двери, сжимая в руке ручку от пылесоса. И то, как она смотрела на него — не с испугом, а с каким-то странным, почти печальным пониманием, — вызвало в нём внезапную, яростную волну гнева. Вся его злость от провала, всё разочарование нашли себе лёгкую мишень.
— Ты! — его голос прозвучал резко и громко, нарушая тишину зала. — Как долго ты здесь стоишь?
София вздрогнула, словно её ударили.
— Я… я просто пришла за мусором, синьор Вальтера. Я ничего не слышала.
— Не слышала? — горько рассмеялся Леонардо. — Ты только что наблюдала, как рушится сделка на двадцать миллионов, а говоришь, что ничего не слышала!
София опустила голову, её пальцы белее сжали пластиковую ручку.
— Простите, синьор. Я не хотела мешать.
Леонардо смерил её взглядом с ног до головы. Он видел перед собой лишь уборщицу, женщину без образования и перспектив, случайную свидетельницу его провала. Его боль искала выход.
— Таким, как ты, не понять, что значит нести ответственность, строить будущее, — сказал он, и каждый его звук был отточен, как лезвие. — Люди вроде тебя и по-английски-то не говорят, не то что по-японски.
Сердце Софии забилось так сильно, что ей показалось, его стук слышен во всей комнате. Ей хотелось крикнуть ему, что она свободно говорит на трёх языках, что у неё есть диплом с отличием, что она писала научные работы о японской поэзии эпохи Хэйан. Но слова застряли у неё в горле, подавленные годами молчания и нужды.
Леонардо продолжал, наслаждаясь минутной властью над тем, кто не мог ответить.
— Спорим, ты даже не знаешь, что такое искусственный интеллект? Откуда тебе знать? Твоя задача — вытирать пыль.
Остальные руководители смотрели в пол, им было неловко, но ни у кого не хватило смелости остановить босса. София сжала губы, сдерживая дрожь. Она думала об Анне, о её глазах, полных надежды, о больничных счетах, которые копились на столе, о своём достоинстве, которое она ежедневно оставляла за порогом этого здания.
— Вы правы, синьор, — прошептала она. — Я всего лишь уборщица.
Леонардо с жестоким удовлетворением наблюдал за её покорностью.
В тот вечер он вернулся в свой пентхаус с панорамными окнами, за которыми простирался ночной Милан. Он пил дорогое вино, пытаясь заглушить неприятный осадок от провалившейся встречи, убеждая себя, что всё ещё можно исправить, что японцы одумаются. София же вернулась в больничную палату, села на стул рядом с кроватью спящей дочери, взяла её горячую ладонь в свою и, гладя её по руке, тихо прошептала:
— Я сделаю для тебя всё, что угодно, моя радость. Даже если для этого мне придётся каждый день забывать, кем я была.
На следующее утро Леонардо не находил себе места. Провал сделки преследовал его. Впервые за много лет он чувствовал, что почва уходит из-под ног. Сидя в своём автомобиле в утренней пробке, он снова и снова прокручивал в голове вчерашнюю встречу.
— Этого не может быть, — бормотал он, зажигая сигарету. — Они не могли отказаться просто так.
Зазвонил телефон. Это был его партнёр, Алессандро Росси.
— Леонардо, у нас серьёзные проблемы, — Алессандро говорил без обычных приветствий. — Только что узнал, что японцы ведут активные переговоры с «ТекноГлобал». Похоже, они окончательно от нас уходят.
Леонардо похолодел. «ТекноГлобал» был их главным конкурентом.
— Но наше предложение было лучше! — воскликнул он.
— Леонардо, есть ещё кое-что, — голос Алессандро стал серьёзнее. — До меня дошли слухи, что во время презентации ты сказал что-то не то на японском. Что-то очень обидное.
Леонардо замер. Ту фразу он выучил с помощью онлайн-переводчика. Он был уверен в её точности.
— Я еду в офис, — коротко бросил он. — Встретимся у меня.
В это же утро в больнице Сан-Раффаэле София сидела рядом с Анной, которая проходила очередную процедуру. Волосы девочки, когда-то такие же густые и вьющиеся, как у матери, почти выпали. Но её глаза, большие и ясные, всё ещё светились любопытством к жизни.
— Мама, расскажи про ту пагоду, про которую ты вчера говорила, — слабым голосом попросила Анна.
София улыбнулась, поправляя ей одеяло. Она начала рассказывать о древних храмах Киото, о садах камней, где каждый валун имеет свой смысл, о том, как важна в Японии вежливость, как там ценят тишину и уважение.
— А ты давно учила японский? — спросила Анна.
— Очень давно, моя дорогая. Ещё до того, как ты родилась.
— А когда я выздоровею, ты научишь меня?
— Конечно, научу, — ответила София, и её сердце сжалось от любви и боли.
Ночью «Бриллиантовая башня» снова была почти пуста. София начала свой обход, двигаясь по этажам с привычной, почти механической точностью. Проходя мимо кабинета генерального директора, она услышала взволнованные голоса. Дверь была приоткрыта.
— Я не могу этого допустить! — кричал Леонардо в телефон. — Это конец для всего, что я построил!
София замедлила шаг, стараясь не шуметь.
— Что значит, они хотят извинений? — продолжал он. — За что мне извиняться?
Пауза.
— Алессандро, что значит «оскорбил их предков»? Я сказал, что наша технология — это будущее!
Ещё одна пауза, и на этот раз лицо Леонардо стало пепельно-серым.
— Что… что я на самом деле сказал?
Его голос дрогнул.
— Не может быть. Я проверял перевод!
София поняла всё. Фраза, которую он произнёс, из-за неправильного произношения и грамматической ошибки превратилась из «наша технология — это будущее» в «ваши традиции — это мусор». Смертельное оскорбление для людей, чья культура насчитывает тысячелетия.
— Алессандро, ты должен мне помочь, — в голосе Леонардо слышалась мольба. — Без этих инвестиций мы банкроты.
София слышала отчаяние в голосе человека, который так жестоко унизил её. На мгновение ей стало его жаль. Почти. Но потом она вспомнила его взгляд, полный презрения, и свои слёзы, которые она пролила вчера вечером в ванной комнате, чтобы Анна не видела.
— Это не моя забота, — прошептала она себе, продолжая уборку.
Но, протирая стол в конференц-зале, она увидела разбросанные документы. Среди них было распечатанное письмо от японской стороны с пометкой, сделанной рукой Алессандро: «Судзуки-сан глубоко оскорблён. Восстановить доверие невозможно».
София невольно прочла. Леонардо действительно всё разрушил своим невежеством. Он использовал ненадёжный онлайн-переводчик для сделки в двадцать миллионов, не потрудившись проконсультироваться со специалистом.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Леонардо. Его лицо было искажено злостью. Увидев Софию с документами в руках, он взорвался.
— Опять ты! Ты повсюду! Как чёрная кошка, которая приносит несчастье!
София выпрямилась, сжимая в руке тряпку.
— Синьор Вальтера, я просто убиралась…
— Убиралась? Или подслушивала? Шпионила?
Леонардо приблизился к ней, его глаза горели.
— Знаешь, что я думаю? С тех пор как ты появилась в тот день в зале, всё пошло под откос. Ты — моё проклятие!
София смотрела на него, не в силах поверить в такую несправедливость. Но что-то внутри неё, долго копившееся, перевернулось.
— Синьор Вальтера, я не сделала вам ничего плохого.
— Ничего плохого? — его крик эхом разнёсся по пустому залу. — Ты принесла неудачу! С того момента, как я тебя увидел, всё пошло наперекосяк!
И тогда в Софии что-то надломилось. Месяцы унижений, молчания, вынужденной невидимости вырвались наружу.
— Знаете, что я вам скажу, синьор Вальтера? — её голос прозвучал твёрдо и спокойно, заставив Леонардо замолчать. — Перестаньте искать виноватых вокруг. Вы разрушили всё сами.
Леонардо замер, поражённый.
— Ваше высокомерие. Ваше пренебрежение. Ваша уверенность, что вы всегда правы. Вот что погубило вашу сделку.
— Как ты смеешь… — начал он, но София перебила его.
— Смею что? Говорить правду? Вы даже не знаете, что сказали тем людям, не так ли?
Лицо Леонардо побагровело.
— А тебе-то откуда знать? Ты же всего лишь… уборщица.
— Да, я уборщица, — согласилась она. — Но даже я знаю разницу между «будущее» и «мусор» на японском.
Леонардо остолбенел.
— Что? Что ты сказала?
София поняла, что сказала лишнее. Она быстро собрала свои вещи.
— Ничего. Простите. Спокойной ночи.
Она ушла, оставив его одного в огромном, пустом зале, с эхом её слов, которые висели в воздухе, как приговор.
Леонардо не спал всю ночь. Слова Софии не выходили у него из головы. «Разница между «будущее» и «мусор». Как простая уборщица может знать такие тонкости японского языка? Это казалось невероятным.
В офисе его ждал Алессандро с новостями, которые были хуже некуда.
— Леонардо, присядь. Если мы не вернём японцев до конца недели, нам придётся объявить о массовых сокращениях.
Леонардо рухнул в кресло. Его империя, построенная за десятилетие, могла рухнуть из-за одной глупой ошибки.
— Судзуки улетает послезавтра, — продолжал Алессандро. — Он согласился на ещё одну встречу, но ждёт официальных извинений и доказательств, что мы понимаем свою ошибку.
— Проблема в том, что я не знаю, в чём именно ошибся! — взорвался Леонардо.
— Найми профессионального переводчика, специалиста по японской культуре.
— Я обзвонил всех, кого знал! Все заняты или в отъезде.
И тогда Леонардо снова вспомнил Софию. Её странная осведомлённость… Неужели?
— Алессандро, дай мне контакты начальника клининговой службы.
Через полчаса Леонардо разговаривал с синьором Риччи, владельцем компании «Чистый Милан».
— Синьор Вальтера, для меня большая честь! — голос в трубке звучал заискивающе. — Вас что-то не устраивает в нашей работе?
— Нет, всё в порядке. Мне нужна информация об одной из ваших сотрудниц. Софии Конти.
— А, София! Наша лучшая работница! Тихая, ответственная, незаметная. Работает у нас почти два года.
— Скажите, а у неё есть какое-то… образование? Она же наверняка не сразу пришла в уборщицы?
Риччи рассмеялся.
— Синьор Вальтера, мы не спрашиваем дипломы у уборщиц. Главное, чтобы полы хорошо мыли.
— Но, возможно, вы что-то помните? Может, она что-то говорила?
— Знаете, я помню, когда она устраивалась, у неё было какое-то впечатляющее резюме, но я не придал значения. Не моё дело.
Леонардо насторожился.
— Какое резюме?
— Ну, там были какие-то языки, преподавание… Но кто разбирается? Она хорошо моет полы — и хорошо.
— Синьор Риччи, — голос Леонардо стал твёрдым. — Мне нужно то резюме. Срочно.
Через час он держал в руках распечатку. То, что он прочёл, заставило его кровь остановиться.
София Конти
Магистр филологии (японоведение). Миланский государственный университет. 110/110 cum laude.
Сертифицированный переводчик и специалист по межкультурной коммуникации (японский язык).
Владение языками: итальянский (родной), японский (свободно), английский (свободно).
Опыт работы: старший преподаватель японского языка и культуры. Культурный центр «Ханами», 2011–2020.
Причина увольнения: закрытие центра в период экономического кризиса.
В примечании синьор Риччи написал: «Оставила преподавание в 2020 году в связи с тяжёлой болезнью дочери и необходимостью в стабильном заработке с гибким графиком».
Леонардо откинулся на спинку кресла. Женщина, которую он третировал, которую считал ниже себя, была высококлассным специалистом, интеллектуалом, человеком культуры. А он насмехался над ней, унижал её при всех.
Позвонил Алессандро.
— Леонардо, встреча с Судзуки назначена на сегодня, на семь вечера. Это наш последний шанс.
Леонардо посмотрел на часы. У него было всего несколько часов. И один-единственный, призрачный шанс на спасение.
Больница Сан-Раффаэле пахла антисептиком и тихой грустью. Леонардо, в своём идеальном костюме, чувствовал себя чужим и неуместным в этих стенах. Когда в коридоре появилась София, её лицо стало каменным.
— Синьор Вальтера, что вы здесь делаете?
— София… синьора Конти. Мне нужно с вами поговорить.
— Если вы пришли уволить меня, не трудитесь. Я сама уйду.
— Нет! — он сделал шаг вперёд. — Я пришёл… чтобы извиниться.
София скептически подняла бровь.
— И чтобы попросить у вас помощи, — добавил он, и эти слова дались ему невероятно трудно.
— Помощи? Чем может помочь вам простая уборщица?
— Я видел ваше резюме.
София напряглась. Два года никто не вспоминал о её прошлой жизни.
— А, — с горечью произнесла она. — Теперь вы знаете.
— Да. И теперь я знаю, что был слепым и глупым человеком.
София молча изучала его лицо.
— Продолжайте.
— Моя компания на грани краха. Без этих инвестиций сотни людей потеряют работу. И… — он запнулся, — я могу помочь вашей дочери.
София нахмурилась.
— Моя дочь — не предмет торга.
— Я не это имел в виду! — поспешно сказал Леонардо. — У «Вальтек» одна из лучших медицинских страховок в стране. Она покрывает лечение в любой клинике мира, любые экспериментальные методы. Всё, что не может позволить обычная больница.
Сердце Софии ёкнуло. Она думала о немецкой клинике, о шансе для Анны, о деньгах, которых у неё никогда не было.
— Что вы предлагаете?
— Официальный контракт. Должность лингвистического и культурного консультанта. Хорошая зарплата, полная страховка для вас и вашей дочери. И значительный бонус, если мы спасём сделку.
София смотрела на него, думая об Анне, о её будущем, о том, как много она сама потеряла.
— Дайте мне минутку, — сказала она и ушла в палату.
Вернувшись, она была спокойна.
— Моя дочь сказала, что я должна помочь вам.
— Ваша дочь?
— Анна. Я рассказала ей. Она сказала: «Мама, если ты можешь помочь, а он может помочь мне, почему бы и нет?» — София печально улыбнулась. — Ей двенадцать, а она понимает больше, чем иные взрослые.
Леонардо почувствовал, как у него сжалось горло.
— Вы согласны?
— Согласна. Но на моих условиях. Во-первых, публичные извинения перед теми, кто видел, как вы меня унижали. Во-вторых, если сделка состоится, я хочу бонус — пятьдесят тысяч евро.
Леонардо поднял бровь.
— Пятьдесят тысяч?
— Именно столько стоит лечение в той клинике в Германии. Лечение, которое может спасти ей жизнь.
— Согласен, — не раздумывая, ответил Леонардо.
Они пожали друг другу руки в больничном коридоре. Два разных мира, два человека, которых жизнь столкнула в одной точке, заключили хрупкое перемирие.
В конференц-зале «Вальтек» собрались все руководители, присутствовавшие при том злополучном инциденте. Когда София вошла, уже не в униформе, а в элегантном костюме, который не надевала с тех пор, как работала преподавателем, по залу пронёсся удивлённый шёпот.
— Коллеги, — начал Леонардо, явно нервничая. — Я собрал вас, чтобы представить доктора Софию Конти, нашего нового консультанта по межкультурной коммуникации.
— Но… это же та самая уборщица? — прозвучал голос Элеоноры.
— Доктор Конти, — продолжил Леонардо, заставляя себя говорить дальше, — бывший старший преподаватель японского языка и культуры, магистр филологии со знанием трёх языков.
— Леонардо, что происходит? — спросил ошеломлённый Алессандро.
Леонардо глубоко вздохнул.
— То, что происходит, — это то, что я должен извиниться. Перед вами. И прежде всего — перед доктором Конти.
В зале воцарилась полная тишина.
— Тогда я показал себя с самой худшей стороны. Я демонстрировал предрассудки, высокомерие, неуважение к человеку только из-за его работы. — Он посмотрел на Софию. — Я вёл себя недостойно, и мне стыдно.
София слушала, сохраняя спокойствие, но внутри чувствуя долгожданное облегчение.
— Доктор Конти согласилась помочь нам исправить ту ошибку, которую я совершил по своему невежеству, — закончил Леонардо.
София встала.
— Синьор Вальтера использовал онлайн-переводчик для фразы, которую он считал комплиментом. На самом деле он сказал нечто крайне оскорбительное для японской культуры.
Алессандро побледнел.
— Вот почему они так отреагировали.
— Именно, — подтвердила София.
— Теперь, — подвёл итог Леонардо, — доктор Конти поможет нам вернуть доверие наших партнёров. И я прошу вас относиться к ней с уважением, которого она заслуживает.
Остаток дня прошёл в интенсивной подготовке. София учила Леонардо основам японского этикета: как правильно кланяться, как вручать визитную карточку, как вести себя за столом переговоров.
— Для них важна каждая деталь, — объясняла она. — То, как вы смотрите, как сидите, как дышите — всё имеет значение.
Леонардо, всегда полагавшийся на напор и уверенность, открывал для себя целый новый мир — мир тонкостей и нюансов.
— И помните, — добавила София, — молчание — это не неловкая пауза. Это знак уважения и обдумывания.
К вечеру они были готовы. Леонардо, в своём самом консервативном тёмном костюме, выучил правильные фразы для извинений и впервые в жизни чувствовал не уверенность, а смирение.
— София, — сказал он, ожидая лифт. — Что бы ни случилось сегодня, спасибо вам. Вы открыли мне глаза.
София посмотрела на него.
— Моя дочь верит, что люди могут меняться. Я надеюсь, она права.
— Пожалуйста, зовите меня Леонардо.
Она впервые за всё время улыбнулась ему по-настоящему.
— Хорошо, Леонардо. Теперь пойдёмте.
Господин Судзуки и его команда вошли в зал с безупречной точностью. Леонардо, стоя рядом с Софией, чувствовал, как нервно бьётся его сердце.
София полностью преобразила помещение: приглушённый свет, минималистичный декор, в центре стола — скромная, но изящная композиция из белых хризантем.
— Судзуки-сан, — сказал Леонардо с почтительным поклоном. — Я бесконечно благодарен за эту возможность.
Судзуки ответил на поклон, но его лицо оставалось невозмутимым.
— Синьор Вальтера, — сказал он по-английски. — Наши ожидания, должен признать, очень невысоки.
София слегка коснулась руки Леонардо — условный знак.
— Судзуки-сан, — начал Леонардо и, с правильным произношением, которому научила его София, продолжил по-японски: «Приношу свои глубочайшие извинения».
Глаза Судзуки слегка расширились.
Леонардо продолжил по-английски:
— Я проявил глубочайшее неуважение к вашей культуре. Моё поведение было невежественным и оскорбительным.
И затем, к изумлению всех присутствующих, Леонардо опустился на колени перед японцами в глубоком поклоне, коснувшись лбом пола.
— Мне искренне жаль, — его голос дрогнул. — У меня нет оправданий.
В зале воцарилась тишина. София внимательно наблюдала за лицами японцев.
Судзуки заговорил, обращаясь к Софии на японском:
— Вы переводчик синьора Вальтера?
София бегло ответила:
— Я доктор София Конти, консультант по межкультурной коммуникации. Я изучала японскую литературу в университете и два года жила в Киото.
Судзуки с уважением кивнул.
— Доктор Конти, насколько искренне раскаяние синьора Вальтера?
— Судзуки-сан, — ответила София. — Синьор Вальтера совершил ошибку по незнанию. Но за последние дни я увидела человека, который готов учиться и меняться. Он обрёл своё «кокоро» — своё истинное сердце.
— Вы можете встать, синьор Вальтера, — наконец сказал Судзуки по-английски.
Леонардо медленно поднялся.
— Ваше смирение… неожиданно, — заметил Судзуки. — Немногие на Западе понимают значение такого поклона.
— Доктор Конти научила меня этому, — честно сказал Леонардо. — Но стыд, который я чувствую, — мой собственный.
Судзуки впервые за встречу слегка улыбнулся.
— Это хорошее начало. Теперь давайте обсудим бизнес.
Следующие два часа стали для Леонардо самыми трудными в жизни. София переводила не только слова, но и культурные нюансы, подсказывая, когда стоит промолчать, когда — проявить смирение.
Когда японцы выразили сомнения в технологии «Вальтек», Леонардо не стал давить, как обычно.
— Я понимаю ваши опасения, — сказал он. — На вашем месте я чувствовал бы то же самое.
София переводила, добавляя необходимые формулы вежливости.
Кульминационный момент наступил, когда Судзуки спросил:
— Как мы можем быть уверены, что ваша компания будет уважать наши ценности?
Леонардо посмотрел на Софию, затем на Судзуки.
— Я не могу дать пустых обещаний. Я могу лишь показать, что я осознал за эти дни. Я понял, что настоящий успех приходит не от доминирования, а от уважения и готовности учиться.
Он сделал паузу.
— Доктор Конти до вчерашнего дня работала уборщицей в моём здании. Я относился к ней с презрением. Лишь позже я узнал, что она — высококвалифицированный специалист, человек огромных знаний. Моё высокомерие едва не стоило мне всего.
София перевела его слова.
Японцы переглянулись. Судзуки на мгновение замолчал.
— Синьор Вальтера, ваша честность… вызывает уважение. Я знаю мало западных руководителей, способных на такое публичное признание.
Марко почувствовал проблеск надежды.
— Однако, — продолжил Судзуки, — нам нужны гарантии. Если мы инвестируем, мы хотим, чтобы доктор Конти курировала все культурные аспекты нашего партнёрства.
— Естественно, — немедленно согласился Леонардо. — Доктор Конти будет нашим руководителем отдела международных отношений.
— Хорошо, — Судзуки поднялся. — Мы обсудим ваше предложение. Вы получите наш ответ завтра утром.
На следующее утро в 9:13 раздался звонок.
— Синьор Вальтера? — это был голос Судзуки. — Не могли бы вы и доктор Конти подъехать в наш отель?
В номере отеля царила спокойная атмосфера.
— Мы приняли решение, — сказал Судзуки. — Мы инвестируем в «Вальтек Инновации».
У Леонардо подкосились ноги. София едва заметно улыбнулась.
— Однако есть условия, — продолжил Судзуки. — Доктор Конти должна быть официально назначена руководителем отдела международных отношений. Во-вторых, мы внедрим программу культурного обучения для ваших топ-менеджеров.
— Согласен, — сказал Леонардо.
— В-третьих, — Судзуки едва заметно улыбнулся, — мы хотим, чтобы вы, синьор Вальтера, провели три месяца в Японии, изучая нашу культуру и методы ведения бизнеса.
Леонардо на мгновение замер. Три месяца в чужой стране, в совершенно другой культуре.
— Я… согласен, — сказал он, понимая, что это именно тот урок, который ему нужен.
— Отлично, — сказал Судзуки. — Размер инвестиций — двадцать пять миллионов евро.
Леонардо удивлённо взглянул на него.
— Двадцать пять? Но мы договаривались о двадцати.
— Дополнительные пять миллионов — это бонус за ваше смирение, — объяснил Судзуки. — Качество, редкое в деловом мире.
Спустя три месяца Леонардо сидел в маленьком токийском баре, пытаясь справиться с палочками для еды под добродушный смех своего японского наставника, Танака-сана.
— Вальтера-сан, — говорил Танака, — помните, что я сказал вам в первый день?
— Что бизнес похож на суши, — на ломаном японском ответил Леонардо. — Если торопиться, не почувствуешь вкуса. Если быть терпеливым — откроешь всю палитру.
— Именно! Ну, как у вас получается с палочками?
Леонардо наконец донёс до рта кусочек рыбы.
— Лучше. Намного лучше.
Тем временем в Милане София сидела в своём новом кабинете на сорок пятом этаже. На столе стояла фотография Анны, у которой уже начали отрастать волосы после успешного лечения в Германии, и открытка из Токио от Леонардо с надписью: «Научился слушать тишину».
Вечером она вернулась в свою новую, светлую квартиру недалеко от больницы. Анна ждала её, делая уроки. Её волосы были ещё короткими, но густыми, а глаза сияли здоровьем и жизнью.
— Как прошёл твой день, мам?
— Хорошо, моя радость. Мы помогли ещё одному человеку найти себя.
Анна улыбнулась.
— Как тогда, когда ты помогла синьору Леонардо?
София обняла дочь.
— Знаешь, что я поняла, Анна? Иногда людям нужно потерять всё, чтобы найти нечто гораздо более важное.
— А что важнее денег и власти?
София посмотрела в окно на зажигающиеся огни Милана.
— Уважение. Доброта. И умение видеть человека в каждом, кто встречается на твоём пути.
— А синьор Леонардо научился этому?
София мягко улыбнулась.
— Думаю, да, дорогая. Думаю, это только начало его настоящего пути.