Я вышла замуж за своего школьного учителя. И в нашу брачную ночь, когда он протянул мне подарок, у меня пересохло в горле. Я посмотрела на него и, дрожа от внутреннего смятения, прошептала:
— Ты правда думаешь, что я смогу всё это?..
Когда я училась в старшей школе, мистер Харпер был для всех нас легендой. Молодой, харизматичный, он превращал уроки истории в живые спектакли: ставил сцены, рисовал на доске карты, говорил о древних цивилизациях так, будто сам когда-то в них жил.
Для меня он был вдохновением — не как мужчина, а как человек, способный заставить верить в смысл.
Я окончила школу, уехала в город, окунулась в шум, в работу, в бесконечные попытки быть «взрослой». Но в двадцать четыре я почувствовала, что разучилась дышать. Вернулась в родной город, как в детство — надеясь на тишину.
И там, на фермерском рынке, среди запаха свежего хлеба и яблок, я услышала голос, от которого внутри всё дрогнуло:
— Клэр? Это ты?
Он стоял у прилавка с мёдом, в тёмной рубашке, с усталой, но светлой улыбкой. Лео Харпер.
Теперь — просто Лео. Без «мистера».
Тридцать два года. Чуть больше морщинок, чуть меньше юности, но тот же мягкий взгляд.
Мы разговорились, как будто расстались всего вчера. Один кофе перетёк в обед, обед — в вечернюю прогулку. Он слушал — не просто вежливо, а по-настоящему. И я ловила себя на мысли: рядом с ним всё кажется возможным.
Разница в возрасте не имела значения. Через год мы поженились. Тихая церемония под дубом, где когда-то я учила стихи на выпускной. Он держал мою руку, и мне казалось — весь мир собрался в одной точке, в этом мгновении.
Когда наступила ночь, я ожидала волнения, смущения, нежности. Но Лео выглядел странно собранным. Он закрыл дверь, достал из ящика старинную деревянную шкатулку и поставил её передо мной.
— Это тебе, — сказал он тихо. — Подарок, который ждёт своего часа.
Я открыла. Внутри — аккуратно сложенные бумаги: пожелтевшие, исписанные мелким, ровным почерком.
— Что это? — спросила я.
— Уроки, — ответил он. — Истории, которые нельзя рассказывать в школе. Но теперь ты должна узнать.
На верхнем листе было выведено:
«Клэр Уилсон. Испытание Времени. Проект “Хронос”».
Сердце застучало.
— Это шутка?
Лео покачал головой.
— Всё, что я рассказывал о древних цивилизациях, — правда. Только я говорил не о прошлом. А о будущем, которое уже было. Я не учитель, Клэр. Я куратор временной линии.
Он произнёс это спокойно, как человек, привыкший к невероятному.
Я засмеялась — нервно, неловко.
— Лео, перестань, ты меня пугаешь.
— Я не хочу пугать. Я хочу, чтобы ты выбрала. Мы должны вернуться. Сегодня.
Он достал из шкатулки серебристый медальон. Внутри — песчинки, мерцающие как живые.
— Это ключ. Хронокод. Он работает только, если нас двое. Учитель и ученик. Тот, кто верит — и тот, кто способен помнить.
Я отступила на шаг.
— Вернуться… куда?
— В 1889 год. В момент, когда всё началось. История была искажена. Кто-то переписал время. Мы — хранители, Клэр. Ты — моя напарница, хотя не помнишь. В прошлой жизни ты была хронистом.
Он сделал шаг ко мне, глаза горели мягким светом. — Я ждал, когда ты вспомнишь.
Мир вокруг будто дрогнул. Комната стала темнее, воздух загустел. Я чувствовала запах озона, слышала тихое потрескивание — как перед грозой.
— Лео, — прошептала я. — Это невозможно.
— Всё возможно, если ты вспомнишь.
Он коснулся моего виска медальоном. Мир взорвался светом.
Я стояла на мостовой, мокрой от дождя. Над головой — газовые фонари. Кареты. Лошади. Пахло дымом и кожей.
Лео рядом — в длинном пальто, с тем же взглядом.
— Добро пожаловать домой, Клэр, — сказал он. — Мы успели.
Я не понимала. Всё было реальным. И в то же время — нет. Внутри головы вспыхивали образы: лаборатория, книги, часы с двигающимися шестерёнками, и я — в белом халате, рядом с Лео.
Я вспомнила.
Мы создали устройство для коррекции времени. Но оно сбилось. Мир разделился на линии, и одна из них — наша — стала ложной. Чтобы всё исправить, нужно было начать заново.
И мы договорились стереть память.
До тех пор, пока снова не встретимся.
Следующие дни прошли, как в лихорадке. Мы нашли старую часовню — нашу лабораторию. Там, под слоями пыли, стояло устройство — металлический круг с переплетением медных спиц. «Хронос».
— Осталось включить, — сказал Лео. — Но запомни: кто-то должен остаться в этой линии, чтобы удержать её от разрушения.
— Кто-то? — я замерла. — Кого-то мы потеряем?
Он посмотрел на меня так, будто уже принял решение.
— Да. Меня.
— Нет, Лео. Я не позволю.
— Это моя миссия, Клэр. Ты должна продолжить.
Он протянул мне медальон.
— Ты справишься.
И тогда я поняла, что его подарок — не просто символ. Это ключ к миру, который исчез бы без нас обоих.
Я включила «Хронос». Воздух дрожал. Временные потоки сливались в ослепительный вихрь.
Лео шагнул вперёд — и свет поглотил его.
Я успела только крикнуть:
— Лео!
А потом — тишина.
Мир рассыпался, как пыль, и вновь собрался. Я очнулась на полу своего дома. Современность. Всё на месте. Только шкатулки не было. Лишь медальон — холодный, с едва мерцающей песчинкой.
Прошло три года.
Я открыла маленькое кафе на углу — «Хронос». Люди приходят туда не спеша, читают книги, говорят о времени.
Иногда, когда я закрываю на ночь двери, мне кажется, что за окном стоит мужчина в пальто и шляпе, улыбается и поднимает взгляд.
В одну из таких ночей я достала медальон. Внутри — песчинка вспыхнула ярче, чем когда-либо.
И я услышала его голос, тихий, как дыхание:
— Я рядом, Клэр. Всегда был.
А потом — новое послание, высвеченное внутри крышки:
«Ты думаешь, что не сможешь всё это? А ведь ты уже смогла.»
Я улыбнулась сквозь слёзы.
Время не имело власти. Мы снова нашли друг друга.