— Алексей, ты замечал когда-нибудь, что вещи в нашем доме начали исчезать? — я протянула руку и аккуратно поправила его взъерошенные ветром волосы. — Словно кто-то тихонько проводит ревизию.
— Не преувеличивай, Аня. Просто ты слишком педантичная, — он улыбнулся своей особой улыбкой, от которой морщинки собирались вокруг глаз.
Мой муж всегда был оптимистом. Даже когда реальность кричала об обратном, он находил способ видеть светлую сторону.
Я любила это в нём… и одновременно это выводило меня из себя. Особенно сейчас, когда я точно знала: что-то происходит.
Сначала пропали серебряные чайные ложки — набор из шести штук, подаренный на новоселье. Затем исчез позолоченный кулон, не особенно дорогой, но имеющий для меня большую ценность. Потом брошь, которую я надевала всего пару раз. Мелочи, но значимые для меня вещи.
Эти потери совпадали с одним фактом — визитами Лидии Аркадьевны, моей свекрови.
— Наверное, выкинули случайно, — сказал Алексей про ложки.
— Наверное, оставила где-то, — предположил он про кулон.
— Брошь? Может, Кирюша играл и куда-то закинул?
Наш десятилетний сын тут же замотал головой:
— Мама не разрешает мне трогать её украшения! Я помню!
Я не хотела превращать наш дом в поле для конфликта. Не хотела говорить Алексею, что его мать, эта внешне добродушная женщина, просто берёт то, что ей приглянулось. Без спроса. Регулярно.
Особенно часто она появлялась, когда Алексей был в командировках. «Проведать внука», «помочь с хозяйством». Каждый её визит совпадал с очередной пропажей. Я видела, как она внимательно разглядывает мои вещи, оценивает их. Улыбается.
Но я не собиралась обвинять её без доказательств. Алексей никогда бы не поверил.
Он боготворил свою мать, видя в ней только хорошее. А Кирюша ещё маленький, ему не нужно втягиваться во взрослые разборки.
Я долго думала и решилась. Если уже завязывается такая спираль недоверия, я хочу докопаться до самой сути.
— Знаете, — как бы невзначай сказала я за ужином, когда Лидия Аркадьевна заглянула «на чай», — мама оставила мне довольно внушительное наследство. Я всё думаю разобрать шкатулку с драгоценностями. Там серьги с бриллиантами, золотые цепочки, кольца…
Свекровь застыла с вилкой на полпути ко рту.
— Как интересно, — произнесла она. — И много там всего?
— Если честно, я даже не знаю точно, — вздохнула я. — Нужно пересчитать. Я даже не помню, сколько колец в сейфе. Память иногда подводит.
Я заметила в её глазах этот особый блеск. Интерес. Жадность. Слабо скрытое желание.
Муж знал о наследстве, но деталей не знал.
На следующий день я нашла ювелира, который изготовил идеальные копии всех моих драгоценностей. Да, это было дорого, но оно того стоило. Оригиналы нужно было спрятать максимально надёжно.
И я придумала идеальное место.
Когда Лидия Аркадьевна попросила меня «заглянуть покормить кота» в её отсутствие, я взяла с собой маленький плотный мешочек с оригинальными украшениями.
Дождавшись подходящего момента, я заклеила его скотчем под диван — туда, где никто никогда не заглянет. Кроме меня.
Осталось лишь создать удобный момент для свекрови. И он наступил, когда Алексей улетел в двухдневную командировку.
Я специально оставила сейф чуть приоткрытым. Совсем немного — будто закрыла его в спешке.
Копии драгоценностей лежали в бархатных коробочках, сверкая под светом ламп. Фальшивки выглядели настолько достоверно, что их невозможно было отличить от настоящих.
— Лидия Аркадьевна, как хорошо, что вы смогли зайти! — встретила я свекровь в прихожей. — Кирюша только что закончил делать уроки, а мне нужно срочно забежать к подруге. На пару часов.
— Конечно, Анечка, — её улыбка была широкой и сладкой. — Иди, не беспокойся. Мы с Кирюшенькой отлично проведём время.
Перед уходом я незаметно установила телефон за большим цветочным горшком напротив сейфа, сейф остался чуть приоткрытым. Включила запись. Я не хотела устраивать ловушку. Я хотела правду.
Но только если она действительно протянет руку к этим вещам.
— Бабуль, поиграем в шахматы? — голос Кирюши доносился из гостиной, когда я уходила.
Два часа я просидела в кафе, листая журнал. Сердце стучало где-то в горле. Может, я ошибаюсь? Может, я ужасный человек, подозревающий невинную женщину?
Когда я вернулась домой, Лидия Аркадьевна вела себя необычно суетливо.
— Ой, Анечка, представляешь, я вдруг вспомнила про неотложные дела! — она торопливо натягивала пальто. — Совсем забыла, нужно срочно бежать в ЖЭК, пока они не закрылись.
— Но сейчас только четыре часа… — начала было я.
— Сегодня у них короткий день! — перебила она, уже завязывая шарф. — Кирюшенька, бабушка обязательно заглянет на днях!
Дверь захлопнулась прежде, чем я успела что-либо сказать. Сын вышел из комнаты, недоумённо глядя на меня.
— Мам, мы только начали играть в шахматы, и бабушка всё время куда-то отвлекалась, — произнёс он.
Я кивнула и сразу направилась к сейфу. Внешне всё казалось нетронутым: дверца была закрыта. Но стоило мне открыть его, как появилось странное чувство — будто он стал легче.
Я быстро проверила содержимое. На первый взгляд всё выглядело на месте… но нет. Не хватало трёх вещей: колье с подвеской, серёг с красными камнями и тонкого золотого браслета.
Дрожащими руками я достала телефон из его укрытия. Кирюша ушёл в свою комнату. Я села на диван и запустила запись.
Первые пятнадцать минут ничего не происходило. Затем в кадре появилась Лидия Аркадьевна. Она нервно оглянулась через плечо:
— Кирюша, тебе не нужна помощь с задачей?
— Нет, бабуль, я сам справлюсь! — донеслось издалека.
Она удовлетворённо кивнула и подошла к сейфу. Осторожно, без единого звука, открыла дверцу. Её лицо изменилось: маска доброжелательности исчезла, сменившись выражением жадности.
Её пальцы ловко перебирали коробочки, открывая их одну за другой и внимательно рассматривая украшения с почти благоговейным трепетом. Затем она выбрала три предмета — именно те, которых не хватало.
Свекровь снова оглянулась, прислушалась, а затем быстрым движением спрятала украшения в карман кофты.
Закрыв сейф, она отошла, поправляя одежду. Её лицо снова стало безмятежным, словно ничего не случилось.
Я выключила запись, зажав рот рукой, чтобы не издать ни звука. Всё стало предельно ясно. Кристально ясно.
Я глубоко вздохнула. Теперь у меня были доказательства.
И всего через три дня представился идеальный момент для их предъявления: семейный ужин в доме свекрови, когда Алексей уже вернулся из командировки.
Дом Лидии Аркадьевны всегда производил впечатление музея: каждый предмет находился на своём месте, каждое пятнышко немедленно вытирали.
Хрустальные вазы, безупречно отглаженные салфетки, фарфоровые статуэтки — всё дышало порядком и аккуратностью.
Я вошла в гостиную, держа Кирюшу за руку. Он выглядел необычно скованным в своей белой рубашке. Алексей шёл рядом, расслабленный после успешной командировки.
— А вот и вы! — Лидия Аркадьевна вышла из кухни, вытирая руки о передник. — Проходите, располагайтесь. Я приготовила фирменное жаркое.
Она выглядела абсолютно спокойной. Ни единого намёка на вину — только приветливая улыбка заботливой бабушки. На её шее поблёскивала скромная подвеска — не та, что она взяла у меня, а её собственная.
За столом уже сидели двоюродный брат Алексея с женой и его сестра Марина — полноватая женщина с постоянно недовольным выражением лица. Она всегда старалась подражать Лидии Аркадьевне во всём.
— Анечка, а что с твоими украшениями? — неожиданно спросила она, когда мы заняли свои места за столом. — Мама говорила, твоя мать оставила тебе целое состояние.
Я заметила, как свекровь дёрнулась и резко посмотрела на дочь. Момент настал раньше, чем я планировала, но я была готова.
— Да, действительно, — я осторожно поставила чайную чашку на блюдце. — У нас возникла интересная ситуация. Пропали несколько моих драгоценностей. Я была очень расстроена.
За столом повисла неловкая пауза. Лидия Аркадьевна замерла с половником супа в руке.
— Как неприятно, — наконец произнесла она с фальшивым сочувствием. — Может быть, ты просто положила их в другое место?
— Нет, я точно знаю, где они лежали, — я улыбнулась и достала телефон из сумочки. — Поэтому я решила проверить записи с камеры, которую установила. И знаете, кого я там увидела?
Кровь стремительно отхлынула от лица свекрови, превращая её в восковую фигуру.
— Ты… что? — её голос дрогнул. — Я? Какие камеры?
Алексей нахмурился:
— Мама, о чём она говорит?
— Ни о чём, — покачала я головой, включая видео на телефоне. — Смотрите сами.
Я повернула экран так, чтобы всем было видно. На записи отчётливо был виден сейф, Лидия Аркадьевна, перебирающая украшения, и момент, когда она прячет три вещи в карман.
— Это… это не то, что ты думаешь, — её голос дрожал. — Я просто хотела посмотреть поближе, а потом вернуть…
— Через три дня? — уточнила я. — И прихватив с собой сумку?
Марина издала странный звук — что-то среднее между кашлем и нервным смешком.
— Мама, — произнёс Алексей это слово так, будто оно внезапно обрело тяжесть. — Скажи, что это неправда.
Лидия Аркадьевна метнула на меня взгляд, полный такой злобы, что я почувствовала, как будто получила физический удар.
— Что тебе нужно? — прошипела она. — Деньги? Компенсацию? Я верну твои безделушки!
Я медленно поднялась из-за стола, ощущая странное спокойствие.
— Но это ещё не всё, — сказала я, глядя ей прямо в глаза. — Я знала, что такое возможно. Поэтому… настоящие украшения я спрятала прямо у тебя на виду.
Комната погрузилась в абсолютную тишину. Даже Кирюша замер, перестав болтать ногами под столом.
Я подошла к дивану — тому самому, на котором Лидия Аркадьевна любила принимать гостей, гордо восседая как хозяйка.
Наклонилась, нащупала мешочек и аккуратно отклеила его. Вернувшись к столу, высыпала содержимое: серьги, кольца, цепочки — всё настоящее, всё подлинное.
— Те украшения, которые ты взяла, — копии, — мой голос звучал ровно, хотя внутри всё трепетало. — Если бы ты ничего не тронула, я бы подарила тебе половину этих вещей. Хотела помочь с твоей новой дачей. Но ты выбрала воровство.
Лидия Аркадьевна выглядела так, будто вот-вот лишится чувств. Она открывала и закрывала рот, но ни слова не могла произнести.
Алексей медленно встал. Его лицо превратилось в маску, только в глазах застыла боль такой силы, что мне стало не по себе.
— Всё это время… — он смотрел на мать, словно видел её впервые. — Это ведь не первый случай, правда? Ложки, кулон Ани, брошь… Это всё ты?
Свекровь вдруг как будто сжалась, стала меньше.
— Лёшенька, ты не понимаешь, — её голос звучал жалобно. — Твоя жена живёт как королева, а я…
— Мы предлагали тебе помощь десятки раз, — резко оборвал он. — Ты всегда отказывалась. Гордость мешала! А воровать у собственного сына — не мешала?
Кирюша вдруг тихо сказал:
— Бабушка, брать чужое — это плохо.
Эти простые детские слова, казалось, окончательно сломили её. Она рухнула на стул, закрыв лицо руками.
Алексей повернулся ко мне:
— Пойдёмте домой.
— Но ужин… — слабо запротестовала Марина.
— Я потерял аппетит, — сухо ответил Алексей, взяв Кирюшу за руку. — Мама, не звони мне. Я сам свяжусь. Когда буду готов.
Мы молча вышли, оставив за спиной застывшую картину семейного позора. Лидия Аркадьевна сидела неподвижно, её лицо лишилось всякого выражения.
В машине Алексей долго молчал, крепко сжимая руль. Потом вдруг произнёс:
— Спасибо.
— За что? — удивлённо спросила я.
— За то, что заставила меня увидеть правду. Пусть даже такую горькую.
Он протянул руку и сжал мою ладонь. Его пальцы были тёплыми. На заднем сиденье тихо посапывал уставший Кирюша.
— Знаешь, — сказал Алексей, не отрывая взгляда от дороги, — мне кажется, мы справимся с этим. Как думаешь?
Я кивнула, чувствуя, как что-то тяжёлое постепенно отпускает моё сердце.
— Думаю, да. Правда всегда… освобождает.
Мы ехали домой сквозь вечерний город. К нашему дому, где больше никто не будет красть вещи. Где снова можно будет дышать свободно.