Удивительное дело
Ваша честь, я отказываюсь от материальных претензий к ответчице, тихо произнёс Артём. По залу пополз шёпот, полный недоумения.
Судья, видавший всякое, приподнял бровь:
Потерпевший Козлов, вы осознаёте, что ваше решение не повлияет на приговор, но лишит вас возможности возместить убытки?
Осознаю.
Елена Сергеевна так, несмотря на молодость, звали секретаря суда коллеги продолжала печатать, не проявляя эмоций. За пять лет работы она перестала удивляться подлости одних и глупости других. Её задача была проста: бесстрастно фиксировать этот бесконечный поток человеческих слабостей. Она чувствовала себя машинистом поезда, который везёт вагоны с чужими драмами.
Дело по обвинению Светланы П. относилось к тем, что обожает пресса. Очередная мошенница виртуозно разводила «женихов» через сайты знакомств. Четверо мужчин, ни разу её не видевших, переводили ей на карту немалые суммы. До свиданий дело даже не дошло. Одному она врала, что родственники попали в аварию, другому что бывший муж выносит из дома даже вилки, третьему сочинила историю про больного ребёнка
«Ну и что тут нового?» думала Лена, оформляя материалы. Четверо взрослых, казалось бы, адекватных мужчин вообразили себя рыцарями. Поверили, что деньгами спасут красотку от всех бед и получат взамен любовь. А на деле с ними переписывалась замужняя женщина с двумя детьми.
И вот они здесь: обвиняемая, потерпевшие. Трое злые, сжавшиеся в комок обиды. Требуют компенсации, их речи полны яда. Они правы. Закон на их стороне. Лена механически записывала знакомые формулировки: «моральный вред», «злой умысел», «введение в заблуждение».
Артём Козлов сидел чуть в стороне. Ни агрессии, ни жалости просто спокойствие. Когда он заявил, что не требует денег, зал замер. Один из «женихов» не выдержал:
Ты вообще в себе? Она же тебя, как и всех, за лоха держала! Может, на твои деньги её мужу новый телефон купила!
Артём посмотрел на него с лёгкой грустью:
Я всё понимаю. Но у неё двое детей. Пусть деньги останутся им. Мне они не нужны.
Лена впервые за долгое время оторвалась от клавиатуры и подняла на него глаза. Щедрость души редкий гость в суде. Она разглядела его руки рабочие, в шрамах, спокойно сложенные на коленях. И глаза усталые, но без злобы. В мире, где каждый тянет одеяло на себя, он просто отпустил.
После заседания адвокат одного из потерпевших качал головой:
Ну и романтик. Наивный, как школьник.
Обычно молчаливая Лена неожиданно парировала:
Это не наивность. Это сила. Такая, которую не купишь.
Все переглянулись. За «железной» Леной такого не водилось. Даже она сама удивилась своей реплике.
В следующие заседания Лена ловила себя на том, что следит за ним. Как он внимательно слушает, не перебивая. Как подолгу смотрит в окно, будто ищет в сером небе ответы на вопросы, которых больше никто не задаёт.
В день оглашения приговора, когда все расходились, он задержался в коридоре, растерянно озираясь. Лена вышла из кабинета.
Вам куда? спросила она своим обычным, сухим тоном.
Да так он улыбнулся. Заблудился в ваших коридорах.
Выход там, кивнула она.
Спасибо.
Он сделал несколько шагов, но Лена окликнула:
Артём?
Он обернулся, удивлённый.
Вы тогда поступили правильно, сказала она, и голос вдруг дрогнул. Насчёт детей. Это достойно.
Артём внимательно посмотрел на неё.
Знаешь, Лена он запнулся.
Лена, подтвердила она.
Лена. Люди редко поступают по-доброму не только здесь. Спасибо, что заметила.
Он ушёл. А она смотрела ему вслед, чувствуя, как её давно остывшее сердце внезапно забилось чаще.
Что было дальше? А дальше был дождь. Ливень хлынул как раз, когда Артём вышел из здания. Он замер под козырьком, раздумывая, бежать ли к остановке.
За его спиной раздался голос:
У нас тут есть «казённый» зонт. Для важных бумаг. Но, думаю, можно и хорошего человека выручить.
Это была Лена. В руке большой чёрный зонт. В глазах лёгкая неуверенность, словно она сама не верила в то, что делает.
Не хочу мешать, сказал Артём.
Мой рабочий день закончен. Я иду до парка. Если вам по пути
Они шли под одним зонтом, осторожно избегая касаний. Молчание было уютным.
Вы всегда так защищаете потерпевших? наконец спросил Артём.
Нет. Никогда, честно ответила Лена. Вы первый, кто поступил не по шаблону. Меня это зацепило.
Наверное, это глупо.
Это редкость. А редкое всегда ценится.
Дождь стихал.
Прогуляемся? предложил Артём. Если не торопитесь.
Лена замешкалась на секунду. «Протокол нарушен, Елена Сергеевна», мелькнуло у неё в голове, но она кивнула.
Со мной такое впервые, вдруг сказал он, и было очевидно, что речь не о мошеннице. Обычно люди не понимают. Считают меня странным.
Потому что вы не озлобились, тихо ответила Лена. Сейчас это почти чудачество.
А ты? Ты тоже думаешь, что я чудак?
Я думаю, что ты настоящий, подобрала она слово. А это дорогого стоит. В моей работе настоящего кот наплакал.
Он помолчал, потом спросил:
Хочешь знать, почему я такой «настоящий»? Почему повёлся на сказки?
Лена кивнула.
Артём вздохнул.
Всё началось в школе. Её звали Аня. То, что я к ней испытывал, даже любовью не назвать. Она была для меня всем. Мы были той самой парой, на которую все заглядывались. Я носил её портфель, мы танцевали на выпускном Я верил, что это навсегда.
А потом она просто ушла. Поступила в Москве и вышла замуж за однокурсника. Прислала открытку. Всего три слова: «Прости. Так лучше».
Всё потеряло смысл. Я не пил, не буянил. Просто перестал чувствовать. Выучился на сварщика это работа, где можно спрятаться за маской и шумом аппарата. Я построил вокруг сердца крепость, но внутри всё равно оставался тот самый наивный парень, верящий в любовь на всю жизнь.
А потом я увидел её фото в сети ту самую мошенницу. Она была похожа на Аню. А подпись: «Всё ещё верю в любовь». Я написал. И в ответ получил слова, которых ждал все эти годы. Она писала о вечности, о верности Это был ключ к моей крепости. Я купился не на её ложь. Я купился на отголосок своей мечты.
Суд стал для меня освобождением. Когда я увидел её обычную, испуганную женщину, иллюзия рухнула. Призрак Ани наконец-то исчез. А деньги я воспринял как плату за избавление. Дорого, но эффективно.
Он замолчал, ожидая её вердикта. Но Лена просто взяла его руку в свою.
Спасибо, что рассказал, тихо сказала она. Теперь я понимаю. Ты не чудак. Ты просто верен себе.
***
Леной на работе не зря называли по имени-отчеству. Она была строгой, молчаливой и ответственной. Никакой личной жизни. Когда коллеги пару раз увидели её с Артёмом тот встречал её после работы, все удивились.
Судья Ольга Викторовна, чей взгляд мог остановить преступника на расстоянии, первой нарушила молчание:
Ну что, Елена Сергеевна меня удивила. Думала, у нее вместо сердца картотека. А тут, гляди-ка, роман с потерпевшим романтиком.
Её коллега, судья помоложе, Дмитрий Петрович, усмехнулся:
Ну, с его-то наивностью, он больше похож на вечного потерпевшего. Елена Сергеевна, выходит, взялась за его перевоспитание?
Дима, хватит цинизма, отрезала Ольга Викторовна, но в уголках губ играла улыбка. Мужик-то работящий, руки золотые. И поступок его нестандартный.
За спиной Лены коллектив разделился.
Мужчины шутили: «Готовьтесь к свадьбе. Вас же в свидетели позовут».
Женщины умилялись: «Как романтично! Она такая строгая, а он такой добрый. Прямо как в кино!»
Бухгалтер Галина Ивановна хмурилась:
Да заткнитесь, завидуйте молча. Мужика с добрым сердцем сейчас не найти. Пусть хоть она счастлива будет.
Однажды за кофе Дмитрий Петрович с невинным видом спросил:
Елена Сергеевна, а как там ваш благородный спаситель? Не подал ли ещё на кого иск из великодушия?
Все замерли.
Лена медленно отпила кофе, поставила чашку и посмотрела на него:
Дмитрий Петрович, если вам так интересны дела потерпевших, могу предоставить доступ к архиву. Вас интересует дело 3-452/18? Или, может, 2-187/19? Там тоже были колоритные личности.
Воцарилась тишина. Дмитрий Петрович поперхнулся. Он понял намёк Лена вела и его дела.
Нет-нет, Лена, я просто по-дружески.
Ценю заботу, её голос был сладок, как мёд. Но моя личная жизнь не предмет разбирательства. Пока.
Насмешки прекратились. Кульминацией стало утро, когда Артём высадил её у здания суда, поправил воротник её пальто и этот простой жест был настолько нежен, что у всех, видевших это из окон, отпали последние сомнения.
В тот день Ольга Викторовна тихо сказала:
Лена, он хороший. Держись его.
И это было единственное и самое важное «судебное решение», которое Лена приняла без возражений.
Слухи утихли. Коллеги поняли: их «железная» Лена вынесла себе приговор «Помиловать. Любить. Быть счастливой». И обжалованию он не подлежал.