Яблоки прошли через всю мою жизнь.
В каждом воспоминании обязательно присутствуют яблоки.
Вот мне года три.
Папа посадил меня на плечи и несёт.
Парад по моему был. Папа высокий был и поэтому я выше всех. Солнце, май. В одной руке у меня флажок, а в другой яблоко.
Я кусаю яблоко и щурюсь. Яблоко сочное и сок течёт по моему подбородку. Раз и капелька сока упала на папину кепку. Мне смешно. Я наклоняю голову и нюхаю кепку. Кепка пахнет немного яблоком и сильно папой.
Детство.
Вот мне семи или восемь.
Огромная яблоня недалёко от бабушкиного дома. « дикушка старая»- так сказала бабушка.
Соседский Митька дразнит меня обезьяной, за то что я быстро взбираюсь на ветку толстую и скидываю ребятам яблоки. «Ах так, ах обезьяна, ах чи чи чи »- кричу я и кидаю большое красное яблоко прямо Митьке в голову. Не попадаю. « косая обезьяна! Косая чичичи»- кричит поднимая и откусывая яблоко. Мерзкий, мерзкий Митька. Правильно что его в октябрята не приняли. Что б он подавился моим яблоком.
Обида
Вот мне 12.
Мама ругаются с папой. Ругаются сильно, но мне привычно. Отец опять выпивший. Мы с бабулей сидим на кухне. В огромном металическом тазу варится варенье из райских яблочек. Я спрашиваю : « бабуль, а почему они райские?» бабушка смеясь отвечает: « потому что именно из-за такого яблока первых людей из рая и выгнали. Видишь, какое оно соблазнительное. Ты вон пока их мыла, с пол ведра стрескала». Из комнаты доносится мамин крик : « ненавижу тебя и твою водку проклятую». Я ёжусь. Бабуля подходит, обнимает меня и говорит : «не вини его детка. Это все война проклятая». Я и не виню папу, но я ненавижу войну. Хотя Войну я не помню, я в 45-том только родилась. Просто кто совсем не пришел с неё, кто раненный телом пришёл, а кто раненный душой – как мой папка.
Папка так и говорит : « война-паскуда, всех сломала»
Ненависть.
Вот мне 20.
Институт, первая любовь. Первая любовь возникла внезапно. Курс наш отправили картошку собирать. Я городская белоручка была. Ничего не умела. Так мне там тяжело было. В детстве в лагеря я не ездила и первый раз оказалась одна и не дома. Сижу вечером вдалеке от всех. Плачу и пытаюсь ногти от земли почистить. Подходит он. Красивый такой вихрастый. На артиста похож. В руках у него яблоко. Он вытирает его об свои штаны, протягивает мне его и говорит: « не чисти ногти. Это бесполезно. Нам ещё пять дней тут землероек из себя строить». А мне так смешно стало. У него штаны не чище яблока. Зачем вытирать грязное яблоко об грязные штаны. Но яблоко я взяла. Вытерла его платочком и начала грызть. Пока грызла и влюбилась.
Влюблённость.
Вот мне 22.
У нас с ним свадьба. Я беременная и у меня токсикоз. Живота ещё совсем не видно. Я худенькая и он зовёт меня веточкой. Никто не знает, что я беременная, кроме бабули. Бабуля подходит и даёт мне резаное яблоко. Яблоко кисленькое и тошнота отступает. Какая я счастливая. Он подходит и целует меня. Шепчет : « ах ты моя яблочная веточка. Сладкая моя и зернышко внутри». Мы смеёмся.
Любовь.
Вот мне 30.
У меня уже двое деток. Погодки Оля и Коля. Оба черненькие, в папку пошли. Как же я их люблю. Мы идём гулять в лес. Он бежит по лесу, а Оля и Коля бегут за ним. Кричат : « папка, папка». Потеряла их из виду. Волнуюсь. Вдруг слышу: « Веточка. Беги сюда. Здесь такое чудо».
Добегаю и вижу дикую яблоню всю в яблоках. Дети смеются и грызут их сидя на траве. Мы с ним начинаем собирать яблоки. Складывать не куда. Он снимает куртку и мы скидываем яблоки в неё. Дети смеются.
Счастье.
Вот мне сорок.
Его похороны. Все так нелепо. Все так глупо. Никогда сердце не болело и вот. Прям на работе плохо стало. Скорая уже и не успела. Все зеркала занавешены. Странная традиция, но мне всё равно. Мне больше нет нужды в зеркалах. Гроб стоит в зале. В гробу не он. Кто угодно, только не он. Бабы причитают около гроба, а я каменная. Люди шепчут : « подойди. Сейчас гроб выносить уже». Я подхожу и смотрю. Нет, не он. Наклоняюсь поцеловать. Так ведь принято. Пусть думают, что там он, я же знаю, что там не он. Наклоняюсь ниже и вдруг понимаю, что он. Кричу сильно. Мне кажется если кричать громко, он встанет. Он поймёт, что мне страшно и встанет чтобы успокоить. Меня оттаскивают и дают выпить какое то лекарство. « горько, ох мне как горько»- шепчу я . Мне дают заесть куском яблока, думая, что горькое лекарство. Глупые, думаю я, мне горько всегда теперь будет без него. Я теперь ничейная веточка.
Смерть.
Мне шестьдесят.
Я здорова. И кто придумал, что шестьдесят это старость. У меня все хорошо. Оля и Коля внуков привезли. Олег, Марина, Игорек. Люблю их . Всех сильно люблю, но к Игорьку особое отношение. Не только потому, что самый маленький, но ещё и потому, что на Него очень похож. Те же глаза, такой же улыбчивый. Дала ему яблоко, а он взял и об штанишки его потёр. Замерла на миг. Отвернулась и заплакала. Двадцать лет прошло, а я скучаю. Завтра внучат заберут и пойду на кладбище. У маме с папой зайду, а потом к нему. Сяду на лавочку под яблоней, которую посадила на кладбище в первую годовщину его смерти и расскажу ему про внучат, про деток расскажу. А потом может ветерок зашевелит ветки яблони и одна из них погладит меня по щеке и в шелести листьев послышится : « веточка моя». Так уже бывало.
Память.
Мне шестьдесят пять.
Что то всё болит. А раз болит, значит я жива. Да нет, это просто погода. С возрастом чувствую, что от погоды завишу все больше и больше. В семье все хорошо. Оля с Колей молодцы. Вся жизнь у них ладная и внуки удались. Звонок. Кто может звонить, когда так поздно? Голос в трубке : «Анна Степановна. Коля умер». Коля ? Какой Коля? Даже и не поняла, что мой Коля-сынок. Похороны не помню. Соседка сказала я кричала сильно. А как не кричать. Маленький мой мальчик в гробу. Деточка моя. Умер как и Он-раз и все. Сердце. Больно, ох как больно. Почему не я ? Почему ребёнок мой. Невестка с Игорьком и Мариной на девятый день на кладбище меня привезли. Две могилы. Два моих счастья тут . Сижу плачу. Нельзя, чтобы мать на могилу к сыну ходила. Не хорошо это, не по человечески. Сижу, с Ним разговариваю. Прошу приглядеть там за Колей. С яблони яблоко падает. Как будто ответ мне : « не плач веточка, я пригляжу». Сердце рвётся.
Горе.
Мне семьдесят два.
Совсем развалилась Старая. Одним словом бабка. Вставать все тяжелее. Но жить хочется. Очень хочется жить. Хотя если там, за чертой что то есть, то и там хорошо. Там Он и Коля, там и бабуля и родители.
Ночью Коля мне снился. Красивый такой и молодой. Приходи, говорит, мама к нам. У нас тут ничего не болит. У нас тут всегда солнце и ветра нет. Я во сне руки к нему тяну и говорю: « приду сынок, но не сейчас. Вот на свадьбе у Марины, дочки твоей погуляю, и приду. Она сказала, что на руках, да сносит меня на свадьбу. Аккурат на Яблочный Спас свадьба. А уж позже, жди меня»
Ковыляю в зал. Суставы все скрипят. Как у дворосека из книжки, вот только смазывать маслом их бесполезно. В утиль, уже только в утиль. Как жизнь то пролетела. Как бабочка крыльями взмахнула. Всякое было, но считаю, что счастливых дней все равно больше было, чем плохих. А может и не больше, просто значимее и важнее они были. Доскрипела до шкафа. Там, в шкафу мои драгоценности. Нет, нет там бриллиантов, да и откуда им там быть. Там колечко, что Он мне дарил к свадьбе. С зелёным камушком. Хочу Марине его отдать. Мне уже не к чему, а ей память. Перебираю коробку в поисках колечка, а там открытка старая. Он мне в роддом передавал, когда Колю родила. Читаю : « Веточка, спасибо тебе за сына. Поклеил обои, жду дома. Люблю». Прям знак мне. Плачу своими бесцветными глазами, целую колечко и шепчу : « жди, жди меня, Сашенька. Сразу после яблочного спаса жди. Я так решила»
Жизнь.