Когда-то, в детстве, свадьба казалась Артёму самым светлым чудом на свете — как сказка, вырванная из страниц старой книжки с золотыми буквами. Он мечтал о ней, как о празднике, где всё будет идеально: платье мамы будет белым, как снежный рассвет, торт — с малиной, что пахнет летом, а музыка — льётся из старого граммофона, будто сама жизнь поёт. Он мечтал, что отец, наконец, снова улыбнётся, что дом наполнится теплом, что он больше не будет слышать ночью тихие вздохи за стеной. Он мечтал, что всё будет по-другому. Что он снова станет счастливым мальчиком.
Но счастье — это иллюзия, которую тьма рвёт на части одним движением.
В тот день, в зале, украшенном гирляндами из искусственных роз, Артёму было девять лет. Девять лет, полных доверия, веры в добро, в то, что мир — это место, где правда всегда побеждает. Он сидел за столом, в новом костюмчике, с бабочкой, которую сам завязывал три раза, пока не получилось ровно. Он смотрел на отца, на молодую женщину в белом — Вику, — и думал: *«Она красивая. Может, она будет мне второй мамой. Может, теперь я не буду один». *
И тогда он увидел это.
— Смотрите на её руку! — закричал он, вскакивая, будто из него вырвался крик не мальчика, а кого-то древнего, кто знал правду с самого начала.
Голос его прозвучал, как трещина в стекле. Зал замер. Время остановилось. Невеста — молодая, с улыбкой, будто вырезанной из счастья, — внезапно застыла. Её пальцы дрогнули, сжались, будто пытаясь спрятать что-то. Но было поздно.
Все увидели.
На её пальце — кольцо. Крупное, чёрное, словно вырезанное из ночи. И в центре — камень. Тёмный. Глубокий. Неподвижный… но не мёртвый.
— Артём, что с тобой? — отец встал, лицо его исказилось тревогой. — Успокойся!
Но мальчик не мог. Он не отводил глаз. Потому что оно шевельнулось.
Сначала — едва заметно. Камень приподнялся, как веко. И из-под него выглянул глаз. Чёрный. Влажный. Стеклянный. Глядящий прямо на Артёма. Как будто он был не гостем, а жертвой, выбранной заранее.
Женщина в углу вскрикнула. Кто-то упал. Вика — или то, что выдавало себя за Вику — попыталась бежать. Но дядя Коля, бывший сержант, перехватил её за руку. И тогда оно начало разворачиваться.
Кожа на её лице треснула, как засохшая земля после долгой засухи. Под ней проступило нечто серое, жилистое, пульсирующее. Рука вытянулась, превращаясь в щупальце, покрытое слизью. Кольцо — не украшение, а часть живого существа — пульсировало, как сердце. А глаз… глаз смотрел.
Гости бросились к выходу. Кто-то падал, кричал, молил о помощи. Отец прикрыл Артёма собой, но мальчик видел всё. Видел, как «невеста» разорвала человеческую оболочку, как её тело стало чужим, как изнутри вырвалась тварь, что не принадлежала этому миру. Он слышал выстрелы. Слышал крик отца, пронзительный, полный ужаса и боли:
— ОНА НЕ НАША!
И тогда он потерял сознание.
…
Позже ему сказали, что это была массовая истерия. Что Вика — мошенница, что кольцо — просто трюк. Что всё это — плод детской фантазии, травмы, стресса. Но Артём знал. Он знал.
Потому что ночью, когда в доме стихал каждый звук, он просыпался от ощущения, что кто-то смотрит. Не из шкафа, не из-под кровати — а из самого воздуха. Из теней. Из пустоты. И тогда он прятал руки под одеяло. На всякий случай.
Прошло три года. Отец больше не говорил о свадьбе. Не упоминал Вику. Иногда Артём ловил его взгляд — пустой, испуганный, как у человека, что видел апокалипсис и выжил, чтобы молчать.
Говорили, что зал закрыли по «спецпротоколу». Что приехали люди в чёрных костюмах, с безливыми лицами, что свидетелей увозили, а потом они возвращались другими — с пустыми глазами и тихими голосами. Что Вику — или то, что было в ней — увезли в подземную лабораторию, где стены были обшиты свинцом, а двери запирались на семь замков.
Но Артём знал: оно не умерло.
Оно ждало.
Глаз в тени
Мама смеялась, когда он просил проверить шкаф.
— Ты же большой, Артём. Монстров не бывает.
Но однажды ночью он проснулся от щелчка.
Тихого. Мокрого. Как будто что-то открылось.
Он медленно опустил взгляд. Под кроватью — не пустота. Там было.
И из темноты на него смотрел глаз. Тот самый. Чёрный. Блестящий. Как у Вики. Только теперь он был больше. Размером с блюдце. И он мигал.
Артём закричал. Кричал так, что голос сорвался. Кричал, как кричат те, кто видит конец света.
Родители ворвались в комнату. Зажгли свет. Заглянули под кровать.
Пусто.
Только липкий след. Слизь. Как будто что-то только что уползло.
Они знают, что он видел
На следующий день пришёл мужчина в чёрном костюме. Без эмоций. Без имени. Говорил, как машина.
— Мальчик пережил стресс. Нам нужно его обследовать.
— Кто вы?! — закричала мама, встав перед Артёмом. — Убирайтесь!
— Из спецотдела. По аномальным явлениям.
Артём почувствовал, как по спине бежит холод. Они знали. Значит, оно — реальное. Значит, он не сошёл с ума.
Побег
Той же ночью его собирались забрать. Но отец был готов.
Он молча упаковал вещи. Вложил в руку Артёма свисток — чёрный, тяжёлый, с гравировкой, похожей на переплетённых змей.
— Если увидишь их — дуй. Не останавливайся. Никогда.
Они бежали. Через лес. Под холодным осенним дождём. Ветки хлестали по лицу. Сердце стучало, как барабан.
Но оно уже ждало.
В заброшенной даче деда, в прихожей, на старом зеркале, кто-то написал кровью:
«МЫ НАШЛИ ТЕБЯ»
А потом погас свет.
И в темноте открылись глаза.
Один. Пять. Десять. Сотня. Они вспыхивали в углах, на потолке, в трещинах стекла. Чёрные. Блестящие. Немигающие. И все — смотрели.
— Дуй! — прохрипел отец, толкая его к двери.
Артём поднёс свисток к губам. Вдохнул. Выдохнул.
Звука не было.
Но они — взвыли.
Глаза закатились. Замигали. Стены задрожали. Что-то большое, невидимое, зашевелилось в углу, как будто пробуждалось от долгого сна.
— Бежим!
Они вылетели на крыльцо. За спиной — хруст, чавканье, шипение. Что-то падало. Что-то ползло.
Но они бежали. Под дождём. Сквозь тьму. К надежде.
Кто ещё знает правду?
Час спустя они добрались до охотничьей избушки. Полуразрушенной. Холодной. Отец зажёг керосиновую лампу. Жёлтый свет упал на свисток.
И тогда Артём впервые увидел символы. Змеи. Переплетённые. Как оковы. Как проклятие.
— Это не просто свисток, — прошептал отец. — Его дал мне твой дед. Говорил, что они боятся этого звука.
— Кто они? — спросил Артём.
Отец опустил глаза.
— Не знаю. Но дед… он изучал их. В сороковых. Под землёй. И перед смертью сказал: если оновернётся — беги. И не оглядывайся.
Внезапно — шорох. Не ветер. Не зверь.
Множество ног. По стенам. По крыше.
Охота началась
Отец задул лампу.
— Молчи… — его голос дрожал.
За окном — тяжёлое дыхание. Стук. Когти по дереву.
Артём зажмурился.
И тогда свисток в его кармане — завибрировал.
Сначала — слабо. Потом — сильнее. Будто пульс. Будто сердце.
Он жёг пальцы. Как раскалённый металл. И вдруг — зазвенел. Тихо. Муторно. Как труба на дне океана.
— Оно их зовёт, — прошептал отец.
— Кто?! — выдохнул Артём.
Ответа не было.
Снаружи — хруст. Тело, пробирающееся сквозь кусты. Потом — тишина.
Мёртвая тишина.
Тайна деда
Утром отец заговорил.
— Дед служил в особом отделе НКВД. В сороковых они нашли что-то… в шахтах под Донецком. Под землёй. Глубоко. Там были они. Древние. Хищные. Они могли принимать облик людей. Вживаться. Убивать. Их называли Смотрителями.
Он достал медальон. Переплетённые змеи. Тот же символ.
— Это не знак. Это предупреждение. Дед думал, что их уничтожили. В пятидесятых. Но он ошибался.
Артём почувствовал, как подкатывает тошнота.
— Вика…
— Была одной из них, — сказал отец. — Но ты… ты видел. Ты знаешь. И теперь они знают, что ты — свидетель.
Щупальца в тумане
Они вышли в туман. Холодный. Густой. Лес был пуст. Но ощущение — нет. Кто-то следил.
И вдруг — свисток взвыл сам.
Из тумана вырвалось нечто. Длинное. Бледное. С десятками глаз вдоль тела. Оно метнулось к ним.
Но — скрип тормозов.
Рядом остановился «УАЗ». Чёрный. С затемнёнными стёклами.
— Садитесь, быстро! — крикнул мужчина в маске.
Они прыгнули внутрь. За спиной — чавканье. Щупальца обвили кузов. Что-то треснуло.
«Отдел Щ»
Внутри пахло оружием. Спиртом. Смертью.
Мужчина снял маску. Под ней — ожоги. Лицо, будто вырезанное из кошмара.
— Ваш дед был прав, — сказал он. — Но он не знал главного. Они вернулись. Их пробуждают.
За окном — знаки: «Закрытая зона. Вход запрещён».
— Куда мы едем? — прошептал Артём.
— Туда, где хранится первое кольцо, — ответил Командир. — Твоя кровь… может его разбудить.
Отец поблек.
— Вы… вы использовали нас как приманку?!
— Да, — сказал Командир. — И ты благодарен, что мы не убили вас сразу.
Машина въехала в туннель.
Надпись: «Объект Щ-17».
Кольцо Прародителя
Лифт опустился вглубь земли. Воздух — медный. Плесневелый.
В центре зала — гигантское кольцо. Как у Вики. Но размером с автомобиль. Под колючей проволокой.
— Нашли в 1938, — сказал Командир. — Внутри был первый. Мы назвали его Смотритель.
Камень дрогнул.
Глаз открылся.
Отец рванулся. Солдаты схватили его.
— Вы обещали безопасность!
— Ложь, — сказал Командир, приставляя пистолет к виску отца. — Кровь родственников жертв разрывает печать.
Артём понял. Дед убил одного из них. И теперь его кровь — ключ.
Последний свисток
Пистолет у виска.
— Плачь. Злись. Умри, — прошипел Командир. — Кольцо должно проснуться.
Артём поднёс свисток к губам.
Вдох.
И — звук.
Не просто звук. Это был крик земли. Рык вселенной. Свист, что разорвал тишину, как нож.
Кольцо взвыло. Проволока лопнула. Камень треснул. Из трещин хлынула чёрная жижа.
— Ты… разбудил его?! — закричал Командир.
Но Артём уже бежал.
Конец Смотрителя
Из кольца вырвалось нечто. Скелетоподобное. С десятками щупалец вместо лица. Оно схватило Командира. Крик оборвался хлюпающим звуком.
— Закрой глаза! — отец накрыл Артёма.
Свисток взорвался в руке. Синий свет. Ослепление.
Когда Артём открыл глаза — от Смотрителя осталась лужа слизи. Кольцо рассыпалось в прах.
Эпилог
Их отпустили.
— Другие объекты уже пробуждаются, — сказал уцелевший солдат. — Вы лишь отсрочили конец.
Отец молча вёл Артёма к поверхности.
А в кармане мальчика — последний подарок деда.
Крошечный камень.
С чёрной точкой внутри.
Глаз.
Спящий.
…Но не мёртвый.
И где-то в глубинах земли, в туннелях, что никто не видел, тысячи глаз медленно открывались.
И смотрели.