Опоздав к обеденному перерыву, Марина зашла в маленькое кафе у метро — гудящий зал, запах свежего хлеба и кофе, сквозняк у самого входа. Она выбрала столик у окна — не потому, что любит смотреть на толпу, а чтобы было куда уткнуться глазами, если перестанет себя сдерживать.
В сумке громко вибрировал телефон. На экране — незнакомый номер с префиксом +7 и множеством семёрок. Она сбросила вызов и оглянулась: за соседним столиком кто-то тихо спорил о фильмах, на стуле у входа мужчина прятал глаза за газетой, а у витрины женщина нервно крутила кольцо на пальце. Марина достала блокнот и сделала вид, что читает записи.
Почему сердце так ноет при каждом звонке? Будто внутри осталось нечто неоконченное, что однажды снова обнаружит тебя и заставит отвечать.
Официант поставил чашку чая, небрежно рассыпав сахар. Марина отвернулась, следя, как за окном носятся автобусы, а мокрые сорванные со столба объявления шевелятся от ветра в луже. Внутри — знакомая тяжесть: весна приносит не только нежность, но и сожаления. Сколько раз уже не ответила? Сколько разговоров начато не с того конца, чтобы иметь шанс на продолжение?
Она вспомнила последнюю встречу с матерью — ту самую, где разговор свёлся к обмену рецептами и вопросам про работу. «Позвони как-нибудь сама», — тогда сказала мама, устало поправляя воротник. С тех пор в телефоне копятся отложенные номера — телефонная память стала складом промахов и невысказанных слов.
Незнакомый номер снова вспыхнул на экране. На этот раз Марина дольше держала взгляд.
— Простите, вы кого-то ждёте? — вдруг спросила официантка, кивнув на пустой стул.
— Нет, — Марина вздохнула, — мне нужно только немного времени
Официантка отошла, и сзади слышался тихий смех — может быть, над ней, а может, о чём-то другом. В чашке иссякал пар. Телефон лежал экраном вниз, словно обороняясь от чужих намерений.
Может, не каждый вызов — угроза. Но если никогда не отвечать, пропускаешь и важное, и страшное одновременно.
Марина, наконец, перевернула телефон и коснулась зелёной иконки. Несколько секунд — только дыхание в трубке.
— Алло? — голос у неё дрожал, но на удивление звучал живо.
На том конце была тишина — длинная и почти давящая. Потом сдержанный мужской голос: «Прошу прощения, кажется я ошибся». Гудки. Марина улыбнулась неожиданной лёгкости.
Она поднесла чашку к губам, сделала нлоток и впервые за долгое время почувствовала вкус чая до конца. За окном свет начал меняться — стекло дрожало в потоке воздуха.
Каждый чужой звонок может быть ошибкой. Но может быть, даже принятая ошибка — это возможность. Хотя бы для себя самой.