Ласковое осеннее солнце заливало теплым светом уютную кухню, играя бликами на медном чайнике. Но Юлия не замечала ни солнечных зайчиков, ни аромата свежесваренного кофе. Вся ее душа, каждое ее чувство было приковано к экрану планшета. На нем, улыбаясь неловко и доверчиво, смотрела на мир девочка. Лет трех-четырех. Необыкновенно редкое, словно из старинного романа, имя — Тонечка. И эти глаза… огромные, темные, бездонные, словно два озера, полных тихой грусти. В них читалась целая вечность детдомовской тоски и наивная надежда.
Сердце Юлии сжалось от щемящей, почти физической нежности. Она мысленно примеряла на хрупкие плечики девочки платьица, которые могла бы сшить сама, вязала ей в воображении ажурные кофточки и носочки. Она мечтала о шепоте по утрам, о бантах и куклах, о доверительных девичьих секретах, которые будут через много лет. О том, как будет учить ее всему, что умела сама: вышивать крестиком, печь песочное печенье, разбираться в травах. Все это было такой же неотъемлемой частью ее материнской сущности, как дыхание. Два ее сына, шумные и прекрасные сорванцы, заполняли дом смехом и топотом, но тихая мечта о дочке жила в ней всегда, как заветная мелодия, которую никак не удавалось спеть до конца.
Она уже мысленно строила диалог с мужем, Андреем. Он был человеком основательным, спокойным, любящим. Она не сомневалась в его поддержке, ведь они всегда были одной командой, одной крепостью, стенами которой были их любовь и взаимное уважение.
Размышления прервал звонок в дверь. На пороге стояла ее подруга, Катерина, с небольшим рюкзачком своего сына. Сама Катя, как она сама признавалась, была «принципиально не замужем». Ее сын, тихий и спокойный первоклассник Гоша, частенько гостил у Юлии, пока его мама устраивала свою личную жизнь, встречаясь с мужчинами, как она выражалась, «для здоровья».
— Забегу на минуточку, только Гошу пристроить! — звонко объявила Катя, снимая пальто. — Он у вас побудет, я завтра после школы заберу. У меня сегодня… знаковая встреча!
Она уселась за стол, с наслаждением потягивая горячий кофе и делясь планами. Ее новый виртуальный воздыхатель был военным из Перми. Они переписывались полгода, и вот он приезжал наконец-то познакомиться вживую.
— Представляешь, Юлёк, — глаза Катерины блестели азартом, — он вчера написал, что придерживается традиционных взглядов. Ищет, цитирую, «верную боевую подругу». Звучит-то как? Почти как клятва!
— Ну, слава Богу, хоть один адекватный мужчина на горизонте появился, — улыбнулась Юлия. — Смотри, не упусти. Может, это твой шанс.
— Э-э, нет, милая, — Катя манерно махнула рукой. — Ты знаешь мое отношение к браку. Да и возраст уже не тот, чтобы под кого-то подстраиваться. Привычки, характер… Я уже сформировавшаяся личность.
— А по-моему, у тебя сформировалась одна вредная привычка — своими же руками рушить свое возможное счастье, — мягко, но настойчиво заметила Юлия. — И о Гоше подумай. Ему нужен отец. Если твой пермяк окажется хорошим человеком и станет для него папой, кто знает, может, и сама наконец-то осядешь, родишь… девочку.
— Ты что, смеешься надо мной? — на лице Катерины расплылась улыбка, и Юля поняла — мысль о дочери ей понравилась. И тогда, поддавшись порыву, Юлия решилась открыть свою тайну.
— Нет, не смеюсь. Я сама о дочке мечтаю. Но ты же знаешь, врачи сказали — больше не могу. Однако… я придумала, как это исправить. Кать, я хочу удочерить девочку. Из детдома. Уже… уже присмотрела. Тонечку.
Лицо Катерины изменилось мгновенно. Улыбка исчезла, сменившись маской неподдельного ужаса.
— Из детдома?! — она аж поперхнулась кофе. — Юль, ты с ума сошла! Это же русская рулетка с полным барабаном! Даже не думай об этом!
— Почему? — Юлия почувствовала, как внутри все сжимается от ее тона.
— Да потому что там в генах может быть что угодно! — Катя повысила голос, жестикулируя. — Шизофрения, алкоголизм, криминал! Нормальные люди своих детей не бросают! Нет, Юль, это слишком рискованно, ты что, серьезно?
— Вполне серьезно. Вот, посмотри, какая она, — с трепетом в голосе протянула Юлия планшет с фотографией Тонечки. — Разве не ангел?
Катя бросила беглый взгляд и скептически пожала плечами, ее губы сложились в тонкую, неодобрительную ниточку.
— Внешность, милая, очень обманчива. Я тебе одну историю расскажу, может, слышала про Таньку Гулько?
— Кать, может, в другой раз? — предчувствуя недоброе, попыталась остановить ее Юлия. — Давай о хорошем…
Но Катя, не обращая внимания, уже неслась на полном ходу, смакуя каждый жуткий момент:
— У Таньки была идеальная семья, муж, сынок-подросток. Но ей до зарезу хотелось дочку. Все перепробовали — и календари, и позы, и монастыри — все тщетно. Решили взять сироту. Им предлагали деток, но все с букетами болезней, а им нужен был здоровый ребенок. И вот, когда они уже отчаялись, им подсунули девочку. Десять лет. Здоровую, симпатичную. И они, недолго думая, взяли.
— Десять лет — это уже не малыш, с характером, — попыталась возразить Юлия, чувствуя, как по спине ползут мурашки. — Моей Тонечке всего четыре! Ну и что было дальше?
— А дальше начался кошмар! — глаза Катерины расширились. — Эта, с виду ангелочек, оказалась исчадием ада. Сынку Таньки, Егору, было тринадцать, возраст и сам по себе непростой, а тут эта… Она начала с мелкого воровства его вещей, а потом… потом стала предлагать ему такие вещи, о которых мне, взрослой женщине, даже говорить стыдно!
— Что?! Десятилетняя девочка? Не может быть! — Юлия побледнела.
— Клянусь! Зачем мне врать? В этих детдомах такое творится, что нормальному человеку и не снилось. Дети там с пеленок знают то, чего мы не узнаем и за всю жизнь!
— Катя, прекрати, я не хочу это слушать! — Юлия закрыла уши ладонями, но голос подруги, словно ядовитая змея, проникал в самое сознание.
— Нет, ты послушай до конца, если решилась на такое! — Катя leaned closer, ее шепот стал ядовитым и проникающим. — Девочки всегда больше привязываются к отцам, это известный факт. Ты про «комплекс Электры» слышала? Она будет расти, хорошеть, и ее привязанность к твоему Андрею, пусть и не родному… Ну, ты понимаешь? Ревность, интриги, разрушение семьи… Одна сплошная психологическая грязь!
— Хватит! — вскрикнула Юлия, вскакивая со стула. Лицо ее горело, а в глазах стояли слезы. — Я все поняла! Ты победила, ладно? Оставь меня.
Катерина на мгновение опешила, затем face ее смягчилось.
— Прости, дорогая, может, я немного перегнула палку. Но я же из лучших побуждений! Я желаю тебе только добра. Ладно, я побежала. Гошу завтра заберу. Пока!
Дверь закрылась, а Юлия еще долго стояла посреди кухни, ощущая, как по ее разбитым мечтам прошелся асфальтовый каток. Она снова взяла в руки планшет. Тонечка смотрела на нее с экрана с бездонной доверчивостью. «Неужели правда? — терзалась она. — Неужели за этой милой внешностью может скрываться такой ужас?» Разум твердил, что Катя сгущает краски, но семена сомнения, горькие и ядовитые, уже были щедро посеяны в ее душе.
В этом состоянии глубокой задумчивости ее и застал вернувшийся с работы муж, Андрей. Мудрый и спокойный, он сразу понял, что жена чем-то очень расстроена. За ужином она, сбиваясь и нервно теребя салфетку, выложила ему все: и о Тонечке, и о жутком рассказе Катерины.
Андрей выслушал молча, не перебивая. Его лицо было серьезным.
— Честно, Юль, я не думал о третьем ребенке, — начал он осторожно. — После того как врачи сказали, что Димка — наш последний, я смирился. Два сына — это огромное счастье. Но если ты чувствуешь в себе силы… это очень серьезный шаг. Нужно все взвесить. Сможем ли мы полюбить чужого ребенка как родного? Не будут ли наши мальчишки ревновать? А история Кати… — он тяжело вздохнул. — Да, она мастер нагнать жути. Но рациональное зерно в ее словах есть: мы должны быть готовы ко всему. Ко всему, Юля. Это не кукла, а живой человек с своей, уже, вероятно, непростой историей.
После ужины Андрей пошел играть с сыновьями в настольные игры, а Юлия, не находя себе места, набрала номер своей крестной, Елены Леонидовны. Та была для нее образцом мудрости и доброты. В свое время она усыновила двух мальчиков и удочерила девочку. Все ее дети выросли замечательными, цельными людьми, и никто со стороны не мог бы и подумать, что они не кровные.
Выслушав взволнованный рассказ крестницы, Елена Леонидовна помолчала.
— Историю про Татьяну Гулько я слышала, — сказала она наконец. — Но знаешь, дорогая, я знаю ее с другой стороны. Проблема была не в девочке. Проблема была в самой Татьяне. Она ждала от десятилетнего ребенка, прожившего всю жизнь в казенных стенах, немедленной любви и благодарности. А девочка, естественно, проверяла ее на прочность, устраивала истерики, воровала — она так искала границы дозволенного, искала, любят ли ее на самом деле. Татьяна же не была к этому готова. Она хотела сразу идеальную дочку. Если бы она проявила больше терпения и мудрости, все могло сложиться иначе.
— А чем же все закончилось? — затаив дыхание, спросила Юлия.
— Девочку вернули в детдом. А через полгода муж Татьяны ушел от нее к другой женщине, вдове, которая была старше его. Они расписались и… как ты думаешь, кого они в итоге удочерили, пройдя все круги бюрократического ада? Ту самую девочку. Это наводит на определенные мысли, не правда ли?
— Что вы хотите сказать? Что Таня все выдумала? Или ее сын? — в голосе Юлии зазвучала надежда.
— Этого мы уже не узнаем, милая. Жизнь всегда сложнее любых рассказов. А тебе что делать с Тонечкой? «Делай, что должен, и свершится, чему суждено», — процитировала Елена Леонидовна. — Сообщи, как примете решение.
— Подождите, не кладите трубку! — взмолилась Юлия. — Я в полной растерянности. Мне так хочется забрать эту девочку! Но теперь я боюсь. Эти разговоры о генах, о «комплексе Электры»… Что мне делать? Что бы вы сделали на моем месте?
— Юлечка, когда я не знаю, как поступить, я не ищу ответов в чужих страшных историях. Я ищу их в тишине и в молитве. Сходи в храм. Исповедуйся, причастись. Попроси у Господа вразумления. И все обязательно устроится. Поверь.
Прошло две недели. Юлия последовала совету крестной. Она ходила в церковь, ставила свечи, молилась перед иконой Божьей Матери, прося подать ей знак. И на душе постепенно стало появляться то самое, забытое за время тревог, чувство света и спокойной уверенности. Она поняла, что готова. Готова принять девочку со всеми ее возможными трудностями и прошлым. Она рассказала о своих чувствах Андрею, и он, видя ее Determination, согласился. Они записались на курсы приемных родителей.
В тот же день, с трепетом в сердце, Юлия написала письмо в интернат, где находилась Тонечка. Весь вечер она не отходила от телефона, ожидая ответа. И он пришел. Короткий и безэмоциональный. Сердце Юлии заколотилось, когда она открыла сообщение.
«Тонечка К. была удочерена неделю назад. Семьей из другого региона. Мы рады за девочку и благодарим вас за проявленное участие. В нашем учреждении по-прежнему ждут своих родителей: Верочка, Владик, Тамерлан, Алиса, Вова…» Далее шел длинный список из почти тридцати имен.
Юлия не стала дочитывать. Планшет выскользнул из ее рук. По щекам текли слезы — горькие и облегчения одновременно. Да, это была боль от несбывшейся мечты, острой и настоящей. Но разве не о знаке она просила? Разве не о том, чтобы высшие силы разрешили ее сомнения? И они разрешили. Таким образом. Она не успела. Значит, так было нужно.
В тот же день она зашла в церковь. Она не плакала, а стояла перед иконой, сжимая в руках нательный крестик, и тихо благодарила. Благодарила за все. И мысленно желала той, незнакомой семье и маленькой Тонечке самого большого счастья на свете.
А через неделю жизнь преподнесла Юлии и Андрею свой, совершенно ошеломляющий сюрприз. Врач, к которому Юлия записалась на плановый осмотр, поздравил ее. Она была беременна. Сначала она не поверила, потом испугалась — врачи ведь говорили, что это невозможно. Но почему-то в глубине души она не сомневалась, что Бог, забрав одну мечту, дарует ей другую. Она просила на УЗИ не говорить пол ребенка, свято веря, что на этот раз у нее родится дочка.
Спустя девять месяцев, пережив непростую беременность, Юлия родила. На свет появился крепкий, здоровый мальчик. Их третий сын.
И когда акушерка положила ей на грудь это теплый, сопящий комочек, Юлия не почувствовала и капли разочарования. Она смотрела в синие, удивленные глазки своего третьего богатыря, а потом на сияющее лицо мужа, державшего ее за руку, и ее переполняла только одна, огромная, вселенская благодарность. Они с Андреем смеялись и плакали от счастья.
Судьба распорядилась по-своему. Она не подарила им Тонечку, но подарила что-то другое — уверенность в своих силах, укрепленную веру и еще одного родного, любимого мальчика. А где-то там, в другом городе, другая женщина, наверное, тоже счастливая, завязывала банты своей новой дочке — девочке с редким именем Тонечка и грустными глазами.
И это было правильно. Слава Богу за все.