Четвертые роды. Настя стояла у окна, лбом прижавшись к холодному стеклу больничной палаты, и молила всех святых, о которых только могла вспомнить. Пусть этот ребенок выживет. Господи, пусть он просто появится на свет живым. Пусть будет шанс — один единственный шанс — стать матерью по-настоящему.
Предыдущие три беременности закончились трагедией. Хроническое заболевание, передающееся генетически, словно проклятие, отнимало жизнь еще не родившихся детей. Каждый раз это были не просто потери — это были глубокие раны, которые не затягивались годами. Третьего малыша она даже успела окрестить — Иван. Священник приехал прямо в реанимационное отделение, где уже не было сил ждать. Малыш прожил всего несколько часов, но был похоронен с крестиком на груди. Каждую субботу Настя приходила к его маленькому камню на кладбище, приносила цветы, говорила с ним, как будто он мог услышать.
Врачи предупреждали: шансов почти нет. Валерий знал об этом. Они обсуждали всё до мелочей, перечитали сотни медицинских заключений, консультировались с лучшими специалистами. Но они не сдавались. Хотели ребенка любой ценой. Хотели верить, что чудо возможно.
И вот — четвертые роды. После них в операционной повисла тишина. Ни одного радостного крика новорожденного. Только срочные действия медиков: искусственное дыхание, массаж сердца, попытки вернуть жизнь в хрупкое тельце. Все напрасно. Еще одна потеря. Еще одно имя, которое так и не стало частью их жизни.
Настю перевели в послеродовое отделение. Вокруг — радость других женщин. Возле каждой кровати стояла детская коляска, в каждой спал или сопел розовый комочек. Лишь возле Настиной кровати — пустота. Она лежала, повернувшись лицом к стене, чтобы никто не видел её слез. Чтобы никто не услышал беззвучных рыданий.
Вечером в палату привезли новую роженицу — совсем девчонка, лет шестнадцати. Грязные дреды, слишком большой больничный халат, в котором она казалась еще более потерянной. Женщины вокруг косились, шептались, осуждали. Но эта девушка, кажется, не замечала ничего. Легла на кровать и мгновенно уснула, как будто за последние годы ни разу не отдыхала по-настоящему.
Медсестра принесла младенца и положила в кроватку рядом с ней.
— Ну ты и фортуна тебе досталась, — похлопала она по спинке младенца. — С такой мамкой.
Малыш согнулся в трубочку и зевнул. Настя наблюдала за ним, не отрывая взгляда. Вот он потянулся, расправил крошечные пальчики, снова зевнул. Так просто оказывается — взять и начать жить. Даже если мама — последняя бродяжка. Почему ей не дано того же?
В полночь младенец заплакал. Его мать, как и прежде, крепко спала. Настя встала, подошла к кроватке, осторожно взяла малыша на руки:
— Можно я покормлю? У меня сильно прибывает молоко.
— Конечно, если мама не против.
Малыш прильнул к груди, сосал жадно, будто чувствовал, что это не навсегда. Через минуту проснулась его мать.
— А, темно ещё. Думала, уже утро. Хотела уйти.
— В смысле — уйти?
— А ребёнок… какой ребёнок? А, этот. Зачем он мне? Напишу отказ.
Утром старшая медсестра вызвала Настю в ординаторскую.
— Костина написала отказ. Мальчика отправят в дом малютки. Но можете оформить усыновление здесь и сейчас. Боюсь, для вас больше не будет возможности родить здорового ребенка.
Сердце Насти замерло. Этот малыш, которого она уже кормила, который доверчиво прижимался к ней, стал ей близок. Как она объяснит всё Валерию? Что скажут родители? Что подумают друзья?
— Можно ли сделать так, будто он мой? То есть, официально записать на моё имя, как будто я родила?
— У нас строгая отчетность. Есть вариант: если Костина подпишет договор о передаче прав именно вам. Но нужен нотариус.
Настя помчалась обратно в палату. Костина уже собиралась уходить.
— Ирочка, подожди! Я хочу усыновить твоего ребенка. Подожди нотариуса.
— Пятьсот рублей — и остаюсь в этой вонючей дыре ещё на день.
— Ладно, только никуда не уходи!
Через час подруга привезла деньги и документы. В ординаторской подписали договор.
— Настя, а Валерка согласен? — спросила подруга.
— Я ему сказала, что наш ребенок в тяжелом состоянии. Не знаю, правильно ли делаю, но врач сказал — живого мне не родить.
Валерий был в экстазе. Он переспрашивал несколько раз: «Правда? Правда?» Обзвонил всех родственников, друзей, знакомых. Пока Настя лежала в больнице, он отметился рождением сына то с одной компанией, то с другой, не в силах сдерживать радость.
Когда приехали забирать малыша из роддома, мама Настиной семьи взяла его на руки, внимательно посмотрела в лицо.
— Ой, как на Валерку похож!
— Мам, разве можно сейчас понять?
— Нет, не скажи. У тебя носик с рождения был тоненький, а у него — картошечка. Точно как у Валеры.
— Ну и хорошо. Пусть будет похож на отца.
Долгие шесть лет детская комната оставалась пустой. Теперь в ней зазвучал первый детский плач, смех, первые слова. Малыш был требовательным, особенно когда дело касалось еды.
— Подожди же, нетерпеливый! — шутливо ворчала Настя, готовясь к очередному кормлению.
В коридоре послышались шаги. Валерий спросил:
— Как называешь его?
— Костя. Хорошее имя — Константин.
— Царское имя, — задумчиво произнесла Настя. Это имя она хотела дать своему сыну всегда.
Так и назвали — Константин Валерьевич. Все вокруг сразу заметили поразительное сходство с отцом. Когда малыш научился ходить, он стал настоящим папиным хвостиком. Где бы Валерий ни находился, Костик обязательно был рядом — то на коленях, то под ногами, то просто висел на руках, как маленький обезьянка.
Через два с половиной года Настя снова забеременела. На этот раз страх был заменен уверенностью. Смотря на веселых Костика и Валерия, она чувствовала такое спокойствие, что пятая беременность прошла легко, без тревог. Родилась живая, здоровая девочка.
Малышку назвали Викторией. Для Насти это имя символизировало победу над прошлыми неудачами. Валерий сказал:
— Царь Константин у нас есть, значит, будет и королева Виктория.
Костя полюбил сестру с первого дня. Сначала думал, что это игрушечная, потом понял — это человечек, и начал заботиться. То принесет соску, то качает кроватку, то кричит: «Мам, где ты? Ребенок плачет!»
Мама не могла налюбоваться на внуков. Называла их «золотыми», фотографировала без конца.
Однажды Насте позвонили с незнакомого номера. Человек представился нотариусом и сообщил, что звонит по поручению Петра Алексеевича Костина. Мол, хочет обсудить вопрос наследства.
«Какой бред, — подумала Настя. — Какое наследство?» И вдруг осенило: Петр Костин — отец Ирины, биологической матери Кости!
Сердце заколотилось. Что им нужно? Расскажут Валерию правду? Распадется ли их семья?
Нет, этого нельзя допустить. Нужно ехать в нотариальную контору и просить оставить семью в покое.
Настя отвела Костика к маме, взяла Вику и поехала по указанному адресу. В конторе её ждал невысокий плотный мужчина лет пятидесяти с удивительно знакомым лицом.
— Боже мой, неужели некого оставить ребенка? Простите за беспокойство.
— Ничего страшного. Заодно прогуляемся. Зачем я понадобилась?
— Не волнуйтесь, не собираюсь усложнять жизнь. Разрешите представиться — Костин Петр Алексеевич.
— Данилова Анастасия Олеговна. Почему решили, что мы нуждаемся в помощи?
— Сейчас расскажу. Стали мамой моего внука. Дочь моя… — Костин отвернулся, смахнул слезу. — Сбежала из дома в четырнадцать. Периодически возвращалась то с юга, где гастролировала с рок-группой, то еще откуда. Бесполезно. Балмошная, своевольная девчонка.
Три года назад неизвестно от кого родила мальчика и передала права вам. Знакомый нотариус сообщил, держит в курсе ваших дел. Потом дочь пристрастилась к огненным шоу, подсела на таблетки и… скончалась от передозировки.
Петр Алексеевич достал фотографию. Настя смотрела на девушку с белоснежной улыбкой и каштановыми волосами. С трудом узнавала ту самую бродяжку с дредами.
— А Костик совсем на нее не похож.
Настя перевела взгляд на Петра и невольно улыбнулась. У дедушки был точно такой же нос, как у внука — картошечкой.
— А это девочка, моя младшая дочь Вика. А внук остался с бабушкой.
— Ох, старый дурак! Конечно, внуку три года. Наверное, уже разговаривает?
— Конечно. И очень смешно.
— А фотографии есть?
Настя достала телефон, показала снимки.
— Прелестный ребенок. Кого-то напоминает.
«Вас напоминает», — мысленно усмехнулась Настя.
— Не буду долго задерживать. Старший сын Вадим скоро женится. Появится новый член семьи. Адвокат посоветовал написать завещание с справедливым разделом имущества. Сын знает о внуке и не против включить его в завещание. Единственное условие — не вынуждать знакомиться с вашей семьей.
— Я тоже не хотела бы внезапно обрести родственников.
— Почему? — разочарованно спросил мужчина.
— Муж ничего не знает об усыновлении. Это произошло в роддоме после потери четвертого ребенка. И всем родным я сказала, что родила сама.
— Понятно. Дайте время, найду выход. Ни муж, ни родные ничего не заподозрят.
— А может, просто не будем ничего оформлять? Наша семья не бедствует.
— Какой откуп! Просто хочу, чтобы потомки ни в чем не нуждались.
«Эх, дедушка, ничему история с дочерью не научила. Создаете тепличные условия, а они потом от скуки сбегают», — подумала Настя, но ничего не сказала. Только пообещала приехать на следующую встречу с Костей.
Следующая встреча оказалась ещё удивительнее. Сначала Валерий получил письмо с просьбой пройти генетический тест в медицинском центре. Настя испугалась: что ещё придумал странный дед?
Все выяснилось на встрече в ресторане. Костин выглядел заговорщицки довольным. Когда семья расположилась за столиком, он достал письмо.
— Здравствуй. Не думал, что обо мне вспомнишь. Лет десять назад точно не ответила бы, но сегодня расскажу всё. Тем более овдовела пять лет назад.
Когда мы расстались, я действительно была беременна. Но говорить не стала — срок маленький был, надеялась сделать аборт. Твоя Люда мне не дала. Встретила очень хорошего человека, все рассказала, он женился, несмотря на прошлое. Когда родился ребенок, никто не заподозрил, что не от мужа. Данилов вырастил и воспитал настоящим человеком.
— От кого это? — переспросил ошеломленный Валерий.
— От мамы.
— Не может быть! Папа был не моим отцом?
— Может, сынок, — радостно приговаривал Костин. — Когда Валеру с внуком на фото увидел, сразу понял — наших кровей. Тогда и решил… В молодости был не ангелом. Подозреваю, есть внебрачные дети по всей стране. Всех найти не могу, но самую близкую девушку Аню разыскал.
— Надо же, — подумала Настя. — Получается, Костя Валеркин племянник.
— Прошу любить и жаловать — я отец Валерия, свекор Насти и дедушка прекрасных детей. Как вам поворот?
— Погодите, — опомнился муж. — Почему вдруг стали искать бывшую девушку?
— Нужно составить завещание, чтобы никого не обидеть. Анна единственная из бывших, кто живет в нашем городе. Решил, что проще найти. Оказался прав. Теперь точно никого не обижу.
Настя смотрела на мужчин — деда, отца и сына. Все трое с одинаковыми носами картошечкой. Жизнь умеет преподносить сюрпризы. Кто бы мог подумать, что усыновленный малыш окажется родной кровью?
Счастье не всегда приходит так, как ожидаешь. Иногда оно появляется в образе крошечного сверточка, брошенного шестнадцатилетней бродяжкой. И меняет жизнь навсегда.