— Не, я может плохо что-то расслышала? А, сыночек? Ну-ка, погоди, я ухи свои прочищу — женщина демонстративно потерла уши. — А теперь еще раз скажи — как это вы мне дубликат ключей не сделаете? — спросила свекровь на новоселье.
Тишина накрыла всех гостей моментально. Голос Людмилы Андреевны, как всегда, прозвучал не просто громко — он раздавил весь праздничный гул разговоров и смеха, заполнявший пространство новой квартиры. Даже музыка из колонки в углу комнаты вдруг показалась тише.
Марина замерла с тарелкой в руках. Олег, ее муж, судорожно поправил воротник рубашки, как делал всегда в моменты напряжения.
— Мама, мы же обсуждали это, — начал он примирительным тоном, стараясь не встречаться глазами ни с женой, ни с матерью.
— Что именно мы обсуждали? — Людмила Андреевна выпрямилась на стуле, придвигая к себе бокал с вином. — То, что мать не имеет права зайти к родному сыну в квартиру? Или то, что я теперь должна звонить и спрашивать разрешения?
Присутствующие — несколько друзей пары, родители Марины, троюродная сестра Олега с мужем и пара коллег — начали неловко переглядываться. Всем было ясно, что праздник новоселья рискует превратиться в поле битвы.
— Людмила Андреевна, — Марина аккуратно поставила тарелку на стол и изобразила улыбку, — мы всегда рады вас видеть. Просто у нас обоих ненормированный график, я часто провожу дополнительные занятия дома для студентов…
— И что? — перебила свекровь. — Я что буду мешать твоим занятиям? Или ты от студентов прячешься в шкафу?
Кто-то из гостей нервно хихикнул. Наташа, сестра Олега, попыталась разрядить обстановку:
— А помните, как мы на прошлой неделе с Сашей в кино ходили, а там…
— Я к чему это говорю, — продолжила Людмила Андреевна, полностью игнорируя попытку перевести разговор, — я вам шкаф в прихожую заказала. Итальянский. — Слово «итальянский» прозвучало с таким акцентом, словно речь шла о королевском подарке. — Завтра привезут. А ключей у меня нет. Что мне, отпрашиваться с работы? Или вы под дверью его поставите?
Марина переглянулась с Олегом. Об этом шкафе они слышали впервые.
— Спасибо, мама, но мы уже заказали всю мебель, — Олег попытался сохранить спокойный тон. — нашли где икеевскую купить, помнишь? Показывали тебе планировку.
— Тьфу! — Людмила Андреевна фыркнула с таким презрением, что сидящий рядом с ней дядя Вася вздрогнул. — Это та, что из картона? Через год развалится. Нет уж, в доме моего сына будет нормальная мебель. Я договорилась.
Марина почувствовала, как что-то щёлкнуло внутри. Десять лет. Десять лет компромиссов, уступок, бесконечных «Олег, давай не будем спорить с твоей мамой». Дни рождения, проведённые так, как хотела свекровь. Отпуска, спланированные с учётом её мнения, даже шторы на их съёмной квартире, выбранные под её одобрительный кивок.
— Нет, — сказала она тихо, но твердо.
— Что? — Людмила Андреевна наклонилась вперёд, будто не расслышала.
— Я сказала — нет, — голос Марины окреп. — Мы не будем делать вам дубликат ключей. И шкаф нам не нужен. У нас своя квартира, своя жизнь, и мы сами будем решать, что в ней будет.
Лицо свекрови стало пунцовым.
— Олег! — она повернулась к сыну, игнорируя невестку. — Ты это слышишь? Это что же получается, твоя жена выгоняет твою мать? Запрещает мне помогать?
Олег выглядел так, словно мечтал провалиться сквозь землю. Он всегда избегал конфликтов, особенно с матерью. С детства привык искать пути наименьшего сопротивления.
— Давайте не будем сейчас об этом, — попытался он урезонить. — У нас праздник всё-таки.
— Какой праздник? — голос Людмилы Андреевны стал громче. — Новоселье? Так вот мой подарок — шкаф! А она, — палец с тяжёлым золотым перстнем указал на Марину, — отказывается! Это неуважение!
Марина поднялась из-за стола. Руки её слегка дрожали, но она твёрдо встретила взгляд свекрови.
— Людмила Андреевна, я никого не выгоняю. Вы всегда будете желанной гостьей в нашем доме. Но ключи — это символ доверия и уважения. Мы с Олегом работали, откладывали каждую копейку десять лет, чтобы иметь свой угол. И в этом угле мы хотим сами решать, кто и когда к нам приходит.
Тишина, наступившая после её слов, была такой плотной, что, казалось, её можно было потрогать. Отец Марины, сидевший в углу, одобрительно кивнул. Её мать выглядела испуганной — она всегда старалась не вмешиваться в отношения дочери со свекровью.
— Неблагодарные, — Людмила Андреевна начала собирать свою сумку. — Я столько для вас сделала, а вы… — она достала платок и промокнула сухие глаза. — Олег, проводи меня.
Взгляды всех гостей обратились к Олегу, который сидел, сжимая в руке вилку, и смотрел в свою тарелку. Молчание затягивалось.
— Мам, давай потом обсудим, — наконец проговорил он. — Сейчас все сидят…
— Потом? — Людмила Андреевна поджала губы. — Хорошо, будет тебе потом. Наташа, — она повернулась к племяннице, — мы уходим. Вася, Галя, — она кивнула брату с женой, — спасибо за компанию.
Тяжёлыми шагами Людмила Андреевна направилась к выходу. За ней, бросая извиняющиеся взгляды, потянулись родственники Олега. Когда дверь захлопнулась, в комнате остались только родители Марины, её брат с женой и пара друзей.
— Простите за это, — Марина обвела взглядом гостей. — Давайте продолжим.
Но праздник был безнадёжно испорчен. Через час все разошлись, оставив молодожёнов наедине с горой немытой посуды и тяжёлым молчанием.
— Зачем ты это сделала? — Олег стоял у окна, глядя на вечерние огни района. — Нельзя было просто сказать, что мы подумаем?
— И что бы это изменило? — Марина собирала тарелки. — Завтра был бы тот же разговор. И послезавтра. Ты знаешь свою маму.
— Знаю, — он вздохнул. — Поэтому и говорю. Иногда проще согласиться.
— Проще для кого? — тарелка стукнула о стол сильнее, чем следовало. — Десять лет, Олег. Десять лет я соглашалась. С выбором штор, с тем, какой пылесос купить, какое постельное бельё, куда поехать отдыхать. Чем мы готовим, как мы одеваемся. Я молчала, когда она критиковала мою работу, мою внешность, моё всё. Но это, — она обвела рукой пустую квартиру, — это наше. Я не хочу каждый день бояться, что она зайдёт без предупреждения и начнёт переставлять мебель или, не знаю, проверять наш холодильник на предмет правильных продуктов!
Олег потёр лицо руками.
— Она просто хочет помочь. По-своему.
— Нет, — Марина покачала головой. — Она хочет контролировать. Есть разница.
Он повернулся к ней, и в его взгляде читалась смесь обиды и раздражения.
— Она моя мать, Марина. Она одна вырастила нас с Наташкой, пока отец бегал по своим женщинам. Да, она бывает сложной, но она всегда заботилась о нас.
— Я не говорю, что она плохая! — Марина чувствовала, как разгорается внутри гнев. — Я говорю, что у взрослых людей должно быть право на собственную жизнь. Без постоянного контроля и вмешательства.
— То есть, ты считаешь, что забота — это контроль? — Олег скрестил руки на груди. — Прекрасно. Моя мать для тебя просто контролирующее чудовище. А как насчёт твоих родителей? Они тоже лезут в нашу жизнь!
— Чем? — Марина даже рассмеялась от удивления. — Тем, что папа помог нам с ремонтом в ванной в съёмной квартире, когда ты попросил? Или тем, что мама сидела с твоей племянницей, когда Наташке срочно нужно было уехать? Они никогда не приходили без звонка, никогда не указывали нам, как жить!
Олег отвернулся обратно к окну.
— Может, нам стоило подождать с покупкой квартиры, — сказал он тихо. — Если мы не можем даже в этом прийти к согласию.
Марина почувствовала, как что-то холодное прокатилось по спине.
— Ты это сейчас серьёзно? Мы десять лет копили на наше жильё. Десять лет мечтали о своём угле. И теперь ты говоришь, что мы совершили ошибку, потому что я не хочу давать твоей маме ключи?
— Я не об этом, — он повернулся, и лицо его выглядело уставшим. — Я о том, что мы, кажется, по-разному видим, как должна работать семья. Для меня семья — это когда все помогают друг другу. Для тебя, видимо, это что-то другое.
— Для меня семья — это уважение личных границ друг друга, — Марина поставила последнюю тарелку и выпрямилась. — И доверие. А не «я пришла проверить, не протекает ли у вас что-нибудь, пока вас нет дома».
— Ты утрируешь.
— А ты слишком давно живёшь под её контролем, чтобы замечать это!
Слова повисли в воздухе. Олег молча смотрел на Марину, а она на него, и оба, казалось, видели друг друга в новом, неприятном свете.
— Знаешь что, — Марина сглотнула комок в горле, — я, пожалуй, поеду к маме с папой на пару дней. Остыну. И тебе советую подумать, чего ты хочешь — быть взрослым независимым человеком или вечно оставаться под маминой опекой.
Она быстро прошла в спальню и начала собирать вещи в небольшую сумку. Руки её слегка дрожали.
Олег стоял в дверном проёме, наблюдая за ней.
— Ты сейчас просто сбегаешь, — сказал он. — От первой же серьёзной проблемы.
Марина резко обернулась к нему.
— Я не сбегаю. Я даю нам обоим время подумать, прежде чем мы наговорим друг другу такого, о чём потом пожалеем. Потому что прямо сейчас я очень зла на тебя, Олег. И на твою мать. И на эту ситуацию.
Она застегнула сумку и прошла мимо него в коридор. У двери остановилась.
— Позвони мне, когда будешь готов обсудить наше будущее. Будущее, где есть мы, а не мы и твоя мама с правом голоса по любому вопросу.
Дверь закрылась за ней, оставив Олега одного в полупустой квартире.
Олег сидел на полу среди коробок, прислонившись спиной к стене. В квартире было тихо, только с улицы доносился шум редких машин. Он пытался разобраться в том, что произошло, и в своих чувствах.
С одной стороны, мать всегда была немного навязчивой. Но разве она не желала им добра? Разве не имела права быть частью их жизни? В конце концов, она одна вырастила их с сестрой после ухода отца.
С другой стороны, Марина никогда раньше не уходила вот так. За все годы их отношений, несмотря на все конфликты со свекровью, она всегда оставалась рядом, всегда искала компромисс. Значит, на этот раз всё по-настоящему серьёзно.
Воспоминания о начале их отношений нахлынули на него. Они познакомились десять лет назад, на новогоднем корпоративе общего друга. Он тогда только закончил техникум и устроился электриком в жилищную контору. Она была студенткой-выпускницей педагогического. Их затянуло друг в друга сразу, как в воронку — они не могли перестать разговаривать, смеяться, спорить обо всём на свете.
Когда он привёл её знакомиться с матерью, та поджала губы, осмотрев Марину с ног до головы, и сказала потом наедине: «Слишком худая. И глаза бегают. Из таких хороших жён не получается».
Но Марина старалась. Готовила для семейных обедов, помогала с уборкой, когда они приходили к матери, всегда дарила подарки на праздники. Мать постепенно смягчилась, хотя периодически продолжала критиковать то причёску Марины, то её манеру одеваться.
Олег привык быть между двух огней — мамой, которая «желала лучшего», и Мариной, которая старалась угодить, но всё равно оставалась собой. Он научился лавировать, сглаживать острые углы, переводить разговор, когда становилось слишком напряжённо.
И вот сейчас, когда они наконец купили свою квартиру, когда должно было стать легче, случился этот взрыв.
Звонок в дверь вырвал его из задумчивости. Наверное, Марина забыла что-то или решила вернуться. Олег быстро поднялся и открыл дверь.
На пороге стояла Людмила Андреевна.
— Олежек, — она сразу протянула руки для объятия, — я так и знала, что здесь что-то не так! Почему не отвечал на звонки?
Олег машинально обнял мать и отступил, пропуская её в квартиру.
— Мама? Ты чего опять здесь?
— чего-чего — она деловито прошла в гостиную, оглядываясь, — сердцем чувствовала, что у вас что-то случилось. Так и есть! — она заметила отсутствие Марины. — А где эта твоя? Поссорились?
Олег почувствовал, как внутри что-то сжалось.
— Да, мам. Марина уехала к родителям. Мы… разошлись… во мнениях.
Людмила Андреевна всплеснула руками в жесте, который должен был выражать сочувствие, но выглядел скорее торжествующим.
— Я так и знала! Только купили квартиру, и уже сбежала. Ненадёжная она, всегда это говорила. — Она прошла на кухню и начала доставать что-то из большой сумки. — Я тебе вот в кулинарии нашей тортик купила, морковный, ты же любишь? Тебе вещи помочь собрать?
— Вещи? — Олег нахмурился.
— Ну да, — она улыбнулась. — На первое время. Потом остальное заберём. Твоя комната всегда ждёт тебя, ты же знаешь. Я там ничего не трогала, как ты оставил, когда съехал к этой… к Марине.
«К этой…»
Столько лет совместной жизни, а мать всё ещё говорила о Марине в третьем лице. Как о временном явлении. Всегда держала его комнату готовой, словно ждала, что он вот-вот вернётся.
— Мама, я никуда не переезжаю, — твёрдо сказал Олег. — Мы с Мариной просто поссорились. Такое бывает у всех пар.
Людмила Андреевна остановилась и посмотрела на сына с недоумением.
— Конечно бывает. И что? Зачем терпеть? Поживёшь пока у меня, потом разберётесь. Если будет с чем разбираться, — добавила она с многозначительной интонацией.
— Что это значит?
— То и значит, — она пожала плечами. — Молодые девицы сейчас такие. Сегодня с одним, завтра с другим. Знаешь, сколько у нас в доме разводов после первого года? Каждая вторая пара! А всё почему…
В этот момент в дверь позвонили, прерывая её монолог. Олег пошёл открывать, чувствуя странное облегчение от этого перерыва.
На пороге стоял отец, Виктор Михайлович.
— Привет, сынок, — он неловко улыбнулся. — Я вам звонил, хотел успеть поздравить вас, но ты трубку не брал, я Наташке дозвонился, а она сказала, что тут что-то случилось. Решил заехать, проверить, как ты.
Олег впустил отца в квартиру. С тех пор как родители развелись, когда ему было четырнадцать, отношения с отцом были прохладными. Людмила Андреевна постоянно напоминала детям, что отец их бросил ради другой женщины, и Олег долго держал обиду. Только в последние годы, уже встречаясь с Мариной, он начал понемногу общаться с отцом.
— Люда? — удивлённо произнёс Виктор Михайлович, увидев бывшую жену на кухне. — Не ожидал тебя здесь встретить.
— А где мне ещё быть, когда мой сын страдает? — сухо ответила Людмила Андреевна. — Или ты думал, я буду как ты, бросать детей в трудную минуту?
Виктор Михайлович вздохнул и повернулся к сыну.
— Что случилось, Олег? Наташа не вдавалась в подробности, только сказала, что новоселье закончилось не очень хорошо.
Прежде чем Олег успел ответить, Людмила Андреевна вмешалась:
— Его жена выставила меня за дверь, вот что случилось! А теперь и сама сбежала. Я всегда говорила, что с ней что-то не так. Нормальные люди не выгоняют родителей мужа из дома!
— Мама, никто тебя не выгонял, — устало произнёс Олег. — Марина просто не хотела давать тебе ключи от нашей квартиры. И если на то пошло, я с ней согласен. Мы взрослые люди, это наш дом.
Людмила Андреевна застыла с полотенцем в руках.
— Ты что, оправдываешь её?
Виктор Михайлович задумчиво кивнул.
— Знаешь, Люда, он прав. У взрослых детей должна быть своя жизнь. Со своими правилами и границами.
— А ты вообще молчи! — Людмила Андреевна бросила полотенце на стол. — Ты право голоса потерял, когда бросил нас ради своей… — она осеклась, взглянув на сына. — В общем, не тебе мне указывать, как строить отношения с моим сыном.
— Нашим сыном, — поправил Виктор Михайлович. — И я не указываю. Я просто… Олег, можно тебя на минутку? Наедине.
Людмила Андреевна фыркнула, но Олег уже кивнул и провёл отца в спальню, закрыв за собой дверь.
— Прости, что так получилось, — начал Виктор Михайлович. — Но я, кажется, понимаю, что происходит. И думаю, тебе стоит знать… Мы с твоей мамой расстались не просто так.
Олег нахмурился.
— При чём тут это сейчас?
— При том, что история имеет свойство повторяться, — отец вздохнул. — Официально, как ты знаешь, я ушёл к другой женщине. Так всем проще было объяснить. Реальность… сложнее.
Он сел на край кровати и сцепил руки в замок.
— Твоя мама всегда была… как бы это сказать-то правильно… интенсивной. Сильной. Когда мы поженились, я восхищался её энергией, её умением всё организовать, всё распланировать. Но со временем… это стало душить. Она решала, с кем нам дружить, как обставлять квартиру, какую работу мне искать. Когда появился ты, она полностью взяла на себя решения о воспитании. А если я возражал или предлагал что-то своё — начинались скандалы.
Олег слушал, затаив дыхание. За все годы ссор родителей он ни разу не слышал эту версию событий.
— Её мать, твоя бабушка Антонина, была точно такой же, — продолжил Виктор Михайлович. — Жила с нами первые пять лет. Постоянно указывала, что Люда делает не так с тобой, со мной, с хозяйством. И я вижу, как Люда повторяет тот же сценарий с тобой. Особенно после нашего развода, когда я стал… персоной нон грата.
Он вздохнул и посмотрел прямо на сына.
— Я не горжусь тем, как поступил. Я должен был бороться за вас, за свои права как отца. Но я просто… сбежал. Начал новую жизнь. И только когда ты вырос, понял, что натворил.
— Почему ты рассказываешь мне это сейчас? — тихо спросил Олег.
— Потому что я вижу, что история повторяется, — отец пожал плечами. — Твоя мама делает с тобой то же, что твоя бабушка делала с ней. Контроль, манипуляции, вмешательство. И я боюсь, что если сейчас вы с Мариной не установите твёрдые границы, через десять лет вы окажетесь там же, где был я. На развилке — или терпеть дальше, или уйти.
Олег почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он вспомнил все эти годы, как мать решала, куда ему поступать учиться, какие вещи носить, с кем дружить. Как она критиковала каждую его девушку, пока не появилась Марина — единственная, кто старался найти с ней общий язык.
— Что мне делать? — спросил он, чувствуя себя вдруг не тридцатилетним мужчиной, а растерянным подростком.
— Решать тебе, — отец положил руку ему на плечо. — Но если ты хочешь счастливую семью с Мариной, тебе придётся научиться говорить матери «нет». И поверь мне, ключи — это только начало. Дальше будут советы, как вам жить, как обустраивать квартиру, где работать. А потом, если у вас появятся дети, — как их воспитывать, кормить, одевать.
В комнату без стука ворвалась Людмила Андреевна.
— Так, хватит секретничать! Олег, иди чай пить, я заварила. А тебе, Виктор, пора бы и честь знать. Мой сын и так сегодня настрадался.
Виктор Михайлович поднялся.
— Уже ухожу, Люда. — Он снова повернулся к сыну. — Подумай над тем, что я сказал. И не откладывай решение надолго. Чем дольше тянешь, тем сложнее что-то менять.
Когда за отцом закрылась дверь, Людмила Андреевна всплеснула руками.
— Вечно он лезет не в своё дело! И что он тебе плёл? Небось, оправдывался за то, что бросил нас?
Олег смотрел на мать словно впервые. Все эти годы он видел перед собой только заботливую, немного навязчивую женщину, которая хотела для него лучшего. Но сейчас, после разговора с отцом, после слов Марины, он начал замечать то, что всегда было перед глазами — постоянные попытки контролировать его жизнь, манипуляции, навязывание своей воли.
— Мам, — Олег глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, — я очень благодарен тебе за всё, что ты сделала для нас. За то, как вырастила меня одна. Но мне уже не двадцать лет. У меня своя семья, своя жизнь.
— Вот именно! — подхватила Людмила Андреевна. — Своя семья! А не эта… Марина, которая даже поговорить нормально не может. Настраивает тебя против родной матери! И сбежала при первом же конфликте! Разве так поступают любящие жёны?
— Марина не настраивает меня против тебя, — твердо произнёс Олег. — И она не сбежала. Она дала нам обоим время подумать, прежде чем мы наговорим друг другу лишнего. И знаешь что? Я думаю, она права.
Лицо матери изменилось, став жёстче.
— Права? В чём же?
— В том, что нам нужны границы, — Олег выпрямился, чувствуя неожиданную решимость. — Мы с Мариной столько копили на эту квартиру. Это наше пространство. И да, мы сами решим, кому давать ключи и какую мебель покупать.
— Значит, — голос Людмилы Андреевны дрогнул, — ты выбираешь её сторону? Против родной матери?
— Тут нет сторон, мама, — Олег попытался смягчить тон. — Есть я и Марина, которые строят свою семью. И есть ты — человек, которого мы оба уважаем и любим. Но у взрослых людей должно быть право на собственную жизнь. На свои решения, которые не нужно согласовывать с родителями.
Людмила Андреевна отступила, словно её ударили.
— Ясно, — сказала она сухо. — Всё предельно ясно. Стоило твоему отцу появиться, и ты сразу… — она не закончила фразу, резко повернулась и начала собирать свои вещи. — Я всё поняла. Не беспокойся, мешать вашему «личному пространству» больше не буду.
Олег наблюдал за её демонстративными сборами с чувством вины, смешанным с облегчением. Часть его хотела извиниться, сказать, что он не то имел в виду, попросить её остаться. Эта часть была привычной, выработанной годами — всегда уступать, лишь бы не расстраивать мать. Но другая часть, новая, окрепшая, говорила, что он поступает правильно. Что пора начать жить своей жизнью.
— Мам, не нужно так реагировать, — сказал он спокойно. — Я просто хочу, чтобы ты уважала наши с Мариной решения. Это не значит, что мы не хотим видеть тебя или что я люблю тебя меньше.
— Разумеется, — она застегнула сумку резким движением. — Все вы так говорите. А потом приходишь к вам в гости раз в полгода, и то по приглашению. И внуков видишь только по праздникам. Так у всех моих подруг, чьи дети женились. А я-то думала, мой сын другой.
Она направилась к выходу, явно ожидая, что Олег бросится её останавливать. Но он лишь проводил её до двери.
— Я позвоню тебе завтра, хорошо? — сказал он, когда она уже стояла на лестничной клетке. — Поговорим спокойно.
Людмила Андреевна поджала губы и ничего не ответила, лишь развернулась и быстро пошла к лифту.
Когда дверь закрылась, Олег прислонился к ней спиной и медленно сполз на пол. Его трясло, словно после тяжёлой физической работы. Но вместе с тем он чувствовал странное облегчение, будто сбросил с плеч тяжёлый груз, который нёс много лет.
Он достал телефон и набрал номер Марины.
Марина сидела на старой кровати в своей бывшей спальне у родителей, листая фотографии на телефоне. Десять лет с Олегом — каждый год по паре отпусков, праздники, будни, случайные моменты счастья, запечатлённые на камеру. Вот они на море, вот в горах, вот на дне рождения друга, вот просто дома, обнявшись перед телевизором.
И на многих из этих фотографий — Людмила Андреевна. Всегда рядом, всегда с комментарием, всегда с советом.
— Мариночка, — мама заглянула в комнату, — может, поешь? Я ужин разогрела.
— Не хочется, мам, — Марина отложила телефон. — Спасибо.
Мама присела на край кровати.
— Хочешь поговорить?
— О чём тут говорить, — Марина пожала плечами. — Классическая история: свекровь, которая не может отпустить сына, и сын, который не может сказать ей «нет».
— Он любит тебя, — мягко сказала мама. — Десять лет вместе — это не шутка.
— Знаю, — Марина вздохнула. — Но иногда любви недостаточно. Нужно ещё уметь отстаивать свою семью. А Олег… он всегда выбирает путь наименьшего сопротивления. Проще уступить матери, чем спорить с ней.
— Ему нелегко, — мама взяла её за руку. — Ты же знаешь, как он вырос. Без отца, только с матерью, которая посвятила ему всю жизнь. Такие связи не разрываются в один день.
— Я и не прошу их разрывать! — Марина почувствовала, как снова поднимается волна раздражения. — Я прошу границ. Элементарных границ между нашей семьёй и его родительской. Это так много?
— Нет, солнышко. Это не много, — мама обняла её. — Дай ему время. Иногда людям нужно время, чтобы понять очевидные вещи.
В этот момент зазвонил телефон. На экране высветилось имя Олега.
Марина заколебалась. Часть её хотела ответить сразу, узнать, как он, что с ним. Другая часть считала, что ему полезно будет подождать, подумать.
— Мам, я, пожалуй, отвечу на балконе, — сказала она, поднимаясь. — Чтобы вам с папой не мешать.
Выйдя на балкон и прикрыв за собой дверь, Марина глубоко вдохнула вечерний воздух и провела пальцем по экрану.
— Да.
— Марина, — голос Олега звучал взволнованно, но решительно, — я хочу попросить у тебя прощения. Ты была права. Насчёт границ, насчёт ключей, насчёт всего.
Она не сразу нашлась с ответом.
— Что случилось?
— Много всего, — он хмыкнул. — Приезжала мама. Потом приехал отец. Мы поговорили. Вернее, он мне кое-что рассказал о своём браке с мамой. И я… как будто прозрел. Увидел то, что ты видела всегда.
— И что именно я видела? — спросила Марина осторожно.
— Что моя мать пытается контролировать каждый аспект нашей жизни. И что я ей это позволяю, — он помолчал. — Марин, я не хочу тебя терять. И не хочу жить так, как жили мои родители. Пожалуйста, вернись домой. В нашу квартиру. Я обещаю, что мы установим границы с моей матерью. Никаких ключей, никаких незваных визитов, никакой критики и контроля.
Марина почувствовала, как внутри разливается тепло. Десять лет она ждала от него этих слов.
— Я вернусь, — сказала она. — Но, Олег, это не должно быть пустым обещанием. Если мы сейчас отступим, потом будет только хуже. Твоя мама не привыкла к отказам.
— Я знаю, — голос его окреп. — И я готов к этому. Больше никаких уступок, никаких «ладно, чтобы она успокоилась». Мы семья, Марин. Ты и я. И я выбираю нас.
Марина улыбнулась, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.
— Я скоро буду. Дай мне полчаса собраться.
Когда она вернулась в комнату, мама вопросительно посмотрела на неё.
— Всё в порядке?
— Да, — Марина кивнула, начиная складывать вещи обратно в сумку. — Я возвращаюсь домой.
— Помирились?
— Кажется, даже больше, — Марина улыбнулась. — Кажется, мы наконец начинаем строить настоящую семью.
Прошло полгода с того злополучного новоселья. Марина стояла у окна, наблюдая, как Олег и его отец распаковывают новый диван, который они привезли вместо старого. Отношения Олега с Виктором Михайловичем за эти месяцы окрепли — они стали чаще видеться, разговаривать, вместе ходить на рыбалку. Как будто оба наверстывали упущенное за годы отчуждения.
Отношения с Людмилой Андреевной были сложнее. Первые недели после конфликта она не отвечала на звонки сына, а когда наконец сняла трубку, разговор вышел натянутым. Олег стоял на своём — никаких ключей, никаких указаний, как им жить. Они всегда рады видеть её в гостях, но по договорённости, а не внезапно.
Свекровь обиделась, сказала, что «раз так, то и незачем приезжать», и снова замолчала на несколько недель. Потом начала звонить Наташе, жалуясь на «эту невестку, которая забрала у неё сына». Но племянница, к удивлению Марины, встала на их сторону.
— Тетя всегда была такой, — сказала она Марине, когда они встретились в кафе. — Я какое-то время жила у них ,когда родители на заработки уехали, так я часы считала просто чтобы раньше съехать. И сразу установила границы. А Олег… он всегда был маминым сыночком. Ей тяжело принять, что он вырос.
Постепенно Людмила Андреевна начала оттаивать. Сначала позвонила поздравить сына с днём рождения, потом предложила привезти рассаду для балкона («если вам нужно, конечно»), потом спросила, не могут ли они вместе поужинать в ресторане — «нужен повод выйти из дома».
Прорыв случился месяц назад, когда у Марины обнаружили проблемы со здоровьем, потребовавшие опе.р.ации. Несложной, но всё же. Людмила Андреевна приехала в больницу без предупреждения, с огромным букетом, фруктами и домашней едой для сына, который не отходил от жены после операции.
— Я сварила тебе супчик, — сказала она Олегу, но посмотрела на Марину. — Чтобы силы были за женой ухаживать.
В тот вечер они наконец поговорили — по-настоящему, искренне. Марина поняла, что свекровь просто боялась остаться одна, боялась не нужной стать единственному сыну, которому посвятила свою жизнь. А Людмила Андреевна, кажется, осознала, что есть разница между заботой и контролем.
С тех пор установилось хрупкое перемирие. Свекровь больше не требовала ключей, не приезжала без предупреждения, не критиковала их решения. А когда неделю назад Марина сообщила, что они с Олегом ждут ребёнка, Людмила Андреевна просто расплакалась от счастья и пообещала «не лезть с советами, если не попросят».
— О чём задумалась? — голос Олега вывел Марину из воспоминаний. Он подошёл сзади и обнял её, положив руки на еще плоский живот.
— О том, как далеко мы продвинулись за полгода, — она улыбнулась, поворачиваясь к нему. — Помнишь, с чего всё начиналось?
— «Как это вы мне дубликат ключей не сделаете?» — передразнил он мать, и они оба рассмеялись. — Знаешь, я благодарен за тот скандал. Если бы не он, мы бы так и жили дальше — в компромиссах, которые медленно разрушали нас.
— И что, совсем не жалеешь, что не сделал ей дубликат? — поддразнила Марина.
— Ни капли, — Олег поцеловал её в висок. — Хотя иногда, когда мама приходит и привозит свою фирменную запеканку, я думаю, что небольшие уступки иногда стоят того.
— Эй! — Марина шутливо толкнула его в плечо. — Ты обещал!
— Шучу-шучу, — он засмеялся. — Никаких ключей. Никаких незваных гостей. Наш дом — наша крепость.
В дверь позвонили.
— Это, наверное, твоя мама, — сказала Марина. — Она обещала привезти какие-то старые вещи для ребенка.
— Ты точно в порядке с этим? — Олег внимательно посмотрел на неё. — Мы можем отложить, если ты не хочешь сегодня гостей.
Марина улыбнулась и поцеловала его.
— Всё в порядке. Мы справились с вопросом ключей, справимся и с детскими вещами. Главное, что мы вместе, и ты на моей стороне.
— Всегда, — серьёзно ответил Олег и пошёл открывать дверь.
Марина смотрела ему вслед, чувствуя, как переполняет её счастье. Их путь только начинался, и впереди было ещё много трудностей, много новых границ, которые придётся отстаивать. Но теперь она знала, что они справятся. Вместе.